Лэйни Тейлор - Дочь тумана и костей Страница 12

Благодаря бальзаму с резким неприятным запахом и, как она подозревала, не без участия магии, Кару быстро пошла на поправку, но ее молодое бесстрашие поколебалось, и теперь она с большей опаской отправлялась на задания.

Подошла ее электричка, и она начала бороться со своей ношей, впихивая ее через двери поезда и стараясь не думать о том, что в ней, и чья прекрасная жизнь была загублена где-то в Африке, пусть даже это произошло и не на днях. Бивни были массивными, а Кару знала, что до таких размеров они вырастают не часто, и виной тому было браконьерство. Убивая самых больших особей, они ставили под угрозу генофонд слонов. Это было мерзко, и сейчас она сама являлась участницей этой кровавой торговли, транспортируя контрабанду вымирающего вида по чертовому Парижскому метрополитену.

Прогнав эту мысль в темный уголок сознания, она уставилась в окно поезда, который уже набрал скорость и несся по черным тоннелям. Она не могла позволить себе думать об этом. Ведь чем бы не занималась за всю свою непродолжительную жизнь, она уже по локоть испачкалась в чужой крови. От этих мыслей на душе тут же становилось пакостно и мерзко.

В прошлом семестре, когда Кару создала свои крылья, окрестив себя: "Ангел, Которого Истребили", ей казалось, что это название очень уместно. Крылья были сделаны из настоящих перьев, которые она "позаимствовала" у Бримстоуна. Перья приносили торговцы, за столько лет скопилась ни одна сотня.

Кару играла ими пока была маленькой и еще не понимала, что ради этих перышек птиц убивали, истребляли целые виды.

Тогда она была ни о чем не подозревающим ребенком, маленькой наивной девочкой, которая играла с перьями на полу логова дьявола. А теперь, когда от детской невинности не осталось и следа, она не знала как быть. Вот такой была её жизнь: магия и стыд, тайны и зубы, и глубокая ноющая пустота где-то глубоко внутри, которая определенно должна быть чем-то заполнена.

Кару не оставляла мысль, будто ей чего-то не достает. Она не знала, что это означает, но это чувство не покидало ее на протяжении всей жизни. Оно было сродни ощущению, словно вы что-то забыли, но всё никак не можете вспомнить что именно.

Будучи еще маленькой девочкой, она попыталась описать свои переживания Иссе.

— Это похоже… так бывает, когда порой заходишь на кухню и точно знаешь, что пришла сюда по какой-то причине, но что это за причина, вспомнить не можешь, как сильно бы не старалась.

— Именно так ты себя ощущаешь? — Спросила Исса, хмурясь.

— Да, всё время.

Исса привлекла её к себе и погладила по волосам — тогда они были еще естественного цвета, почти черные — и сказала (что прозвучало весьма не убедительно)

— Я уверена, это всё ерунда, моя хорошая. Постарайся не обращать на это внимания.

Ну конечно.

Итак. Тащить бивни наверх по лестницам метро к месту назначения, было гораздо сложнее, нежели стаскивать вниз. К тому времени, когда Кару, обливаясь потом под своим зимним пальто, добралась до верхней ступеньки, она была окончательно вымотана и порядком раздражена. Портал находился в двух кварталах от выхода из метро, за входом в небольшое складское помещение синагоги. Когда же Кару, наконец, добралась туда, то обнаружила перед необходимой дверью двух ортодоксальных раввинов, таинственным тоном обсуждающих какой-то неслыханный акт вандализма.

— Потрясающе, — пробормотала она. Чтобы не привлекать внимания, девушка прошла чуть дальше, и, прислонившись к железным воротам, стала ждать окончания разговора этих двух святош. Когда они наконец ушли, Кару подтащила бивни к небольшой двери и постучала. Всякий раз, стоя у входа в портал (который мог оказаться в такой глуши, что и представить страшно), она начинала думать, что ее могут не впустить. В эти минуты (а иногда у Иссы уходило довольно много времени, чтобы открыть дверь) Кару испытывала просто паническое чувство страха застрять здесь не только на ночь, а НАВСЕГДА. Такой сценарий развития событий до предела обострял осознание ее беспомощности. Если, когда-нибудь, дверь не откроется, она останется совсем одна.

Время шло и Кару устало прислонилась к дверному косяку. Но что-то заметив, тут же выпрямилась. На поверхности двери был виден большой черный отпечаток ладони. Отпечаток как отпечаток, за исключением того, что он будто выжег древесину, хотя контур руки при этом остался четко очерченным. Вот о чем, должно быть, говорили раввины.

Она провела по отпечатку кончиками пальцев, убедившись, что он на самом деле углублялся в древесину. Убрав руку, Кару обнаружила, что вся та покрыта сажей. Рассеяно вытирая пальцы, она задумалась.

Что могло оставить такой отпечаток? Какое-нибудь искусное тавро?

Случалось, что торговцы Бримстоуна оставляли метки, чтобы в свой следующий визит без труда найти дверь портала, но, как правило, это был мазок краской или вырезанный ножом крест. А вот такое для них было несколько сложновато.

К глубочайшему облегчению Кару, дверь со крипом распахнулась.

— Всё прошло нормально? — Спросила Исса.

Кару с трудом втащила бивни в вестибюль, стараясь втиснуть их под углом, чтобы те полностью вошли.

— А как же. — Она привалилась к стене. — Да я бы каждую ночь таскала бивни через весь Париж, будь у меня такая возможность, это ж такое удовольствие.

ГЛАВА 7

ЧЕРНЫЕ ОТПЕЧАТКИ ЛАДОНЕЙ

Всего по прошествии нескольких дней подобные отпечатки появились на многих дверях по всему миру, все они были глубоко впечатаны в древесину или металл. Найроби, Дели, Санкт-Петербург и в ряде других городов. Никто не мог объяснить этот феномен. В Каире владелец притона-курильни попытался закрасить такую метку, оставленную на двери черного хода, а несколько часов спустя обнаружил ее на том же месте. Отпечаток прожег краску и был всё таким же угольно-черным, каким хозяин заведения обнаружил его в первый раз.

Были и свидетели у этих актов вандализма, но никто не верил их рассказам об увиденном.

Один ребенок в Нью-Йорке, тыча в окно пальцем, рассказывал своей матери:

— У него ничего не было в руках, он просто приложил ладонь, а потом она засветилась и пошел дым.

На что мать просто вздохнула и пошла обратно в кровать. К несчастью для себя, парнишка был тем еще выдумщиком, потому ему и не поверили. Хоть на этот раз всё было именно так, как он и сказал.

Мальчик видел, как высокий мужчина приложил руку к двери и выжег на ней отпечаток.

— С его тенью было что-то не так, — сказал он матери, которая уже шла обратно спать. — Она как будто и ни его вовсе.

Пьяный турист в Бангкоке наблюдал примерно такую же картину. Единственным отличием стало то, что на этот раз отпечаток оставила настолько потрясающе красивая женщина, что пьянчужка, словно зачарованный, последовал за ней и увидел, как красотка (он утверждал это на полном серьезе!) взмыла вверх и улетела.