Ками Гарсиа - Прекрасная тьма Страница 12

Папа, подойдя к картине, стал разглядывать ее, будто видел впервые:

— Давно я не видел этого молодого человека.

Я был так рад, что мы сменили тему разговора, что слова полились ручьем:

— Я ее повесил. Надеюсь, ты не возражаешь? Мне кажется, его место здесь, а не под куском старой тряпки.

Целую минуту папа не мог отвести взгляда от молодого юноши моего возраста в форме Конфедерации:

— Сколько себя помню, эта картина всегда была накрыта с самого моего детства. Бабушка и дедушка мало что объясняли, но они ни за что не дали бы повесить на стену портрет дезертира. После того, как я унаследовал дом, я нашел портрет на чердаке и принес его в кабинет.

— Почему ты не повесил его? — трудно было представить, что мой отец смотрел на ту же скрытую под материей картину, когда был ребенком, что и я.

— Не знаю, твоя мама хотела, чтобы я сделал это. Ей нравилась его история, что он все-таки ушел с войны, хоть это и стоило ему жизни. Мне надо было его повесить, но я привык к тому, что он накрытый стоял в моем кабинете. Я уже было согласился его повесить, но твоя мама умерла, — он провел рукой по резной нижней планке рамы. — Ты знаешь, мы назвали тебя в его честь.

— Я знаю.

Папа взглянул на меня так, будто и меня он тоже увидел первый раз:

— Ей так нравилась эта картина. Я рад, что ты ее повесил, здесь ей самое место.

Я не смог избежать ни обеда из жареного цыпленка, ни разноса от Аммы. Так что после обеда мы с Линком на машине прочесывали близлежащие окрестности в поисках Люсиль. Линк выкрикивал ее кличку, чередуя выкрики с поеданием куриной ножки, завернутой в промасленное бумажное полотенце. Каждый раз, когда он проводил рукой по своим торчащим светлым волосам, они начинали блестеть все больше из-за жира.

— Тебе надо было взять с собой побольше жареных ножек. Кошки любят цыплят, в природе они едят птичек, — Линк вел машину медленнее, чем обычно, чтобы у меня была возможность высматривать Люсиль, в то время как он отбивал на руле ритм «Любовного печенья», ужасной новой песни его группы.

- И что потом? Ты бы ездил по округе, а я бы свисал из окна с куриной ножкой в руке? — Линка было так легко раскусить. — Ты просто хочешь еще Амминого цыпленка.

— Угадал. И пирога с кока-колой, — Линк вытащил обглоданную куриную ножку из окна, — иди сюда, кис-кис-кис…

В поисках сиамской кошки я внимательно просматривал все закоулки, но совсем другая вещь привлекла мое внимание — изображение полумесяца на рекламном плакате. Он был втиснут между изображением флага Конфедерации и рекламой товаров Грузовичков Будды. Это был самый обыкновенный для Южной Каролины рекламный плакат, на котором был изображен символ штата. Я сотни раз видел множество подобных ему, но никогда раньше не задумывался об этом символе. Маленькая голубая пальма и полумесяц, может быть, это был знак Магов. Выходит, Маги, действительно, обосновались здесь давненько.

— Если кота не интересует жареный цыпленок, то он намного тупее, чем я думал.

— Это она. Пышка Люсиль — девочка.

— Кот есть кот, — Линк, хмурясь, свернул на Главную улицу. Страшила Рэдли сидел на тротуаре. Он вильнул хвостом, увидев нашу машину, — одинокий взмах как знак узнавания от самого одинокого пса в городе.

Увидев Страшилу, Линк кашлянул и сказал:

— К слову о девочках. Как дела у Лены? — в последнее время он ее редко видел, хотя в свое время видел куда больше, чем остальные люди. Большую часть своего времени Лена проводила в Равенвуде под зорким присмотром бабушки и тети Дель, либо скрываясь от этого присмотра, смотря какое настроение.

— Справляется, — в целом это не было ложью.

— Правда? Просто, она стала какая-то странная, даже для Лены, — Линк был одним из немногих, кто знал ее секрет.

— Ее дядя умер, такие вещи меняют людей, — Линк должен был знать это, как никто другой. Он видел, как нелегко мне было пережить смерть мамы, а потом свыкнуться с мыслью, что ее больше нет в этом мире. Он знал, что это немыслимо трудно.

— Я понимаю, но она почти не разговаривает и носит его вещи. Тебе не кажется, что это своего рода сумасшествие?

— Она в порядке.

— Хорошо, если так.

— Рули давай. Нам надо найти Люсиль, — я посмотрел в окно на пустую улицу. — Тупая кошка.

Линк пожал плечами и сделал звук погромче. Песня «Девушка, которая ушла» его группы «Трясуны» ревела из колонок. В каждой песне Линка проскакивала тема расставания. Это был его способ справиться с переживаниями, я свой пока не нашел.

Мы так и не нашли Люсиль, а в моей голове намертво засели разговоры с Линком и с отцом. В доме царила тишина, что совсем некстати, когда ты жаждешь сбежать от собственных мыслей. Окно в моей комнате было открыто, но воздух был таким же удушающе горячим и застоявшимся, как и весь сегодняшний день.

Линк был прав. Лена вела себя странно. Но прошло только несколько месяцев, скоро она это переживет, и все вернется на свои места.

Я рылся среди стопок книг и бумаг в поисках книги «Автостопом по галактике» — лучшего моего средства от тяжелых мыслей. Под стопкой старых комиксов про Песочного человека я нашел кое-что другое — книгу, завернутую в типичную для Мэриан коричневую бумагу и перевязанную бечевкой. Вот только штампа библиотеки Гатлина на ней не было.

Мэриан была лучшей подругой моей матери и главным библиотекарем библиотеки Гатлина. Также она была Хранителем в мире Магов — смертной, хранившей секреты и историю Магов и заведовавшей Lunae Libri — Библиотекой Магов, имевшей свои собственные тайны. Она отдала мне эту книгу сразу же после смерти Мэйкона, но я совершенно забыл о ней. Эта был его дневник, и она подумала, что Лене будет интересно взглянуть на него. Но Мэриан ошиблась — Лена не захотела ни читать, ни прикасаться к ней. Она даже отказалась забрать ее в Равенвуд. Она тогда сказала мне: «Оставь себе. Не думаю, что выдержу, увидев его почерк». С тех самых пор книга и собирала пыль на моем столе.

Я вертел запакованный дневник в руках: он был тяжелым, даже слишком тяжелым для книги. Я попытался представить себе, как он выглядит: наверное, обтянут старой потрескавшейся кожей. Я перерезал бечевку и развернул бумагу, я не собирался читать дневник, просто хотел посмотреть. Но когда упаковочная бумага была снята, я увидел, что на самом деле это была не книга, а небольшой черный деревянный ящичек, на поверхности которого были вырезаны странные символы Магов.

Я провел рукой по крышке, гадая, о чем мог писать Мэйкон. Я не мог себе представить его пишущим стихи, как Лена, куда вероятней, что это сборник садоводческих заметок. Я осторожно приподнял крышку, мне хотелось увидеть то, к чему Мэйкон прикасался каждый день, то, что было важно для него. Ящик был обит черным шелком, а внутри лежали пожелтевшие несвязанные страницы, исписанные поблекшим крючковатым почерком Мэйкона. Я едва прикоснулся к странице, как потолок завертелся, и меня бросило вперед, я уже приготовился встретиться с полом, но упал на землю и оказался окутанным облаком дыма.