Шарлин Харрис - Подарок мертвеца Страница 12

Конечно, для полиции это было важной уликой. Тот факт, что Диана этого не понимала, только подтверждало мои подозрения со дня нашей первой встречи: Диана Моргенштерн не была ученым, специалистом по ракетам. Держу пари, она никогда не читала детективов. Если бы она их читала, то знала бы, что любое подобное открытие будит в полицейских подозрения. Весь инцидент наглядно доказал: Диана понятия не имела о том, что хорошо известно всем, кто смотрит телевизор и читает.

— Когда вы переехали в Мемфис? — спросил Толливер.

— Примерно год назад, — ответил Джоэл. — Больше не смогли выдержать ожидания в том доме. — Он слегка выпрямился и, будто декламируя свое кредо, продолжил: — Мы должны были смириться с фактом, что наша дочь мертва, и должны были покинуть тот дом. Было бы нечестно по отношению к новой семье, которую мы создаем, растить там ребенка. Я вообще-то вырос в Мемфисе, поэтому для меня переезд был все равно что возвращением домой. Здесь живут мои родители. И здесь живет Фелисия вместе со своими родителями — моя родня со стороны первой жены. Она и Виктор очень близки, и мы решили, что переезд пойдет ему на пользу. В последнее время ему приходилось нелегко.

Итак, все здесь были счастливы, кроме, возможно, Дианы. Для нее это не было возвращением домой. Для нее это было переездом в незнакомый город, с которым ее мужа связывало много воспоминаний, воспоминаний о первой жене.

Всей семьей мы часто посещали сеансы психотерапии, — прошептала Диана.

Мы все на них ходили — Диана, я и Виктор, — сказал Джоэл. — Даже Фелисия приехала в Нэшвилл из Мемфиса, чтобы посетить несколько занятий.

Я тоже проходила сеансы такой терапии. Школьный консультант[6] пришла в ужас, когда Камерон исчезла и выяснилось, в каких условиях мы живем.

Почему вы не пришли ко мне? — спрашивала она не раз.

А однажды покачала головой и сказала:

Я должна была заметить.

Я не винила ее в том, что она не замечала. В конце концов, мы прилагали огромные усилия, чтобы скрыть, как мы живем, и таким образом остаться вместе. Может, я отчасти надеялась, что наших никчемных родителей заберут и дадут нам вместо них хороших родителей. Но этого не случилось.

Когда ребенок должен появиться на свет? — спросил Арт тем жизнерадостным голосом, каким говорят родители, больше не собирающиеся заводить детей.

Через пять недель, — ответила Диана, и, несмотря ни на что, ее губы изогнулись в невольной улыбке. — Доктора говорят — здоровый мальчик.

Отлично! — произнесли мы с Толливером почти в унисон.

Я смотрела на Фелисию Харт, которая встала за спинкой дивана для двоих. Фелисия не выглядела восторженной, может, даже раздраженной. Возможно, она думала, что из-за нового ребенка Виктору будет уделяться еще меньше внимания. Или же бездетную Фелисию еще больше нервировали беременные женщины, чем меня.

Сегодня мы должны заняться Табитой, — вернула нас Диана к мрачной реальности, к телу, найденному на кладбище. — Как… Вы знаете, как она умерла?

Ее задушили, — ответила я, не зная, какими еще словами можно об этом сказать.

«Насильственно лишили воздуха?» «Лишили кислорода с летальным исходом?»

Я не пыталась шутить сама с собой, но есть столько разных способов сказать о причине смерти человека, даже ребенка, особенно его матери.

Супружеская пара сделала все, чтобы стойко принять эту весть, но Диана не смогла удержаться от стона ужаса. Фелисия отвела взгляд, ее лицо было застывшей маской, под которой бушевали эмоции.

Есть много способов более ужасной смерти, но это едва ли могло послужить утешением. Удушение — достаточно плохо.

— Все было кончено за несколько секунд, — добавила я как можно более нежно. — Несколько мгновений — и она потеряла сознание.

Это было преувеличением, но я подумала, что из-за состояния Дианы я должна как можно больше смягчить весть. Меня ужасало, что у нее могут начаться роды прямо сейчас, у нас на глазах.

Когда Арт смотрел на меня, на лице его было очень странное выражение. Он словно никогда меня раньше не видел, как будто осознание того, что я собой представляю, чем занимаюсь, впервые ударило его прямо в большой живот, который он нес как свидетельство собственной важности.

— Мы должны позвонить Вику, — сказал Джоэл теплым голосом. — Извините, я на минуточку.

Он вытер глаза и нащупал в кармане мобильник.

Когда похитили Табиту, Вик, сын Джоэла от первого брака, был угрюмым пятнадцатилетним подростком. Я мельком видела его, пытающегося быть крутым и сдержанным перед лицом ошеломляющей ситуации.

Джоэл встал, отошел на несколько шагов, повернулся спиной к комнате и набрал номер. Диана, которая как будто очень любила мальчика и почти вырастила его — она вышла за Джоэла, когда Виктор был еще маленьким, — сказала:

— Если ему нужно поговорить со мной, все в порядке.

— Как Виктор поживает тут, в Мемфисе? — поинтересовалась я у Фелисии, просто чтобы что-нибудь сказать.

У меня с Виктором был один странный момент, когда я пыталась найти его сводную сестру. Мальчик вошел в гостиную дома Моргенштернов и начал сыпать ругательствами, очевидно решив, что он тут один. Когда я шевельнулась, он вцепился в меня и заплакал у меня на плече, чуть нагнувшись, чтобы это сделать. Люди нечасто ко мне прикасались, поэтому я испугалась. Но я поняла его горе, поняла, что может принести ему облегчение, поэтому обнимала его, пока он не успокоился.

Когда он перестал плакать, моя блуза была вся в пятнах. Виктор отодвинулся, ужаснувшись своему поступку. Любые мои слова прозвучали бы не так, поэтому я просто кивнула ему. Он кивнул в ответ и убежал.

Фелисия бросила на меня удивленный взгляд. Полагаю, ее удивило, что я вообще помню Виктора.

Он живет… так себе, — сказала она. — Диана и Джоэл отдали его в частную школу. Я им немного помогаю. Он такой хрупкий мальчик, держится на волоске. В этом возрасте дети могут повернуть в любую сторону в любой момент. А теперь, когда должен появиться новый ребенок…

Она не договорила, как будто не могла сообразить, как закончить фразу, не раскритиковав Диану и Джоэла за их несвоевременную плодовитость.

Джоэл вернулся и сел рядом с женой. Он хмурился.

Виктор не очень хорошо держится, — сказал он, обращаясь ко всем.

Лицо Дианы выглядело просто измученным, как будто у нее не было сил поддержать кого-то другого, когда саму ее переполняло горе.

— Теперь, когда мы позвонили, он рано вернется из школы домой. Мы не хотим, чтобы кто-нибудь увидел все в дневных новостях и рассказал ему по возвращении в студенческий городок, — объяснил он.