Полуночная невеста (СИ) - Алфеева Лина Страница 12

— Спи, Айрин Лаори. Набирайся сил. Saral.

За эти два дня, он впервые называл меня по имени.

Моя последняя мысль, прежде чем меня накрыла темнота.

***

Мне все-таки пришлось отказаться от открытия лавки. Вчера вечером я умудрилась сильно обварить руки. Бред какой-то! Я рассматривала покрытые волдырями пальцы и даже не могла понять, когда же это я так обожглась. Рейн отводил взгляд и шептал, что ему очень жаль, а еще порывался поцеловать пострадавшие руки.

Совсем сдурел!

Так ему и заявила, а сама сбегала в аптеку. Отец Тааши долго вздыхал, с укором качал головой, слушая рассказ, как я нырнула обеими руками в чан с кипятком, а потом наложил противоожоговую мазь и забинтовал мои ладони. Обезболивающая микстура избавила меня от боли, но встречаться с покупателями не хотелось. Сплетни в Низине разносились быстрее ветра, и мне пришлось бы до вечера любоваться пришедшими поглазеть, как покалечилась племянница Ладара, которую в кои-то веки оставили одну по хозяйству.

Я прошмыгнула в магазин, повернула ключ в замке и прислонилась лбом к чуть шершавой двери.

Перевязку мне сделали бесплатно, но за мазь и микстуру пришлось заплатить. Еще и день торговли потеряю. А ведь мне так хотелось порадовать дядю хорошей выручкой.

— Это твои каракули?

Я поспешно обернулась. Рейн стоял возле моего рабочего стола и держал в руках блокнот. Тот самый, в который я перерисовывала руны из тоненькой брошюры, купленной на барахолке. Это книжица была из самого Дар'Алана. Я не понимала в ней ни слова, зато с затаенным восторгом срисовывала руны. Дядя не знал о моих "художествах", но я не сомневалась, что он их не одобрил бы.

— Я задал вопрос.

Тон мага мне не понравился. Рейн не спрашивал, а приказывал, он требовал, чтобы я немедленно ответила на его вопрос.

Пресветлый дух! Я даже радость от того, что этот гад сумел спуститься на первый этаж не испытывала.

— Не твое дело. — Я решительно приблизилась к парню. — Отдай! Это не твоя вещь.

— Верно, Худышка. Это не моя вещь, но она из моего мира. Ты хотя бы понимаешь смысл своих каракуль?

— Это руны!

Подпрыгнув, попыталась выхватить блокнот из его руки, но словно на каменную стену налетела, а потом беспомощно смотрела, как Рейн вырвал из блокнота мой последний рисунок. Это был рунический знак на весь лист, заштрихованный сложнейшим орнаментом из мелких символов, черточек и завитков. Да я шесть часов с этим рисунком провозилась! Под лупой каждый участок рассматривала, а потом копировала при помощи тончайшего пера. А этот придурок выдрал его из блокнота как нечто совершенно бесполезное. Если он его сейчас порвет, то я забуду, что больных и ущербных бить не этично!

Но Рейн не смял мой рисунок, он положил его на ладонь, а потом поднес к губам и прошептал:

— Frostal.

Ветер, ворвавшийся в магазин, принес хлопья снега, за считанные секунды пол замело так, что досок не стало видно. А снег все падал. Увидев белые комочки на книгах, я немедленно схватила метелку от пыли и начала счищать проклятущий снег.

И откуда только взялся? Вот же напасть! До Полуночного же бала снега не бывает!

Я привела в порядок корешки книг и только тогда метнулась к окну и замерла в растерянности. Оно было закрыто. С опозданием до меня дошло, что через узкое окошко столько снега никогда бы не намело.

— Ты! — Я наставила метелку на мага.

— Все еще считаешь свои каракули безобидными? — Белобрысый издевательски заломил пшеничную бровь.

— Считаю, что ты у меня загостился! Раз сумел спуститься, то и дальше дотопаешь!

Я шагнула к двери и была остановлена хмурым:

— Где она, Худышка? Где книга моего мира, из которой ты срисовывала знаки?

— Не твое дело, — процедила я сквозь зубы.

— Не мое, — подозрительно покладисто согласился маг. — О воровстве наших знаний жителями Низины принято доносить в магистрат Дар'Алана. Хочешь увидеть на пороге своей лавки гостей, Худышка?

— Хочу, чтобы ты наконец-то оставил меня в покое!

— Оставлю. Сегодня ночью. — И Рейн небрежно вскинул руку.

Я не сразу распознала в промелькнувшем предмете свой блокнот, лишь когда он упал в камин и его начали лизать языки пламени. Я бросилась к очагу, позабыв и о забинтованных руках, и о гаде, швырнувшем мои рисунки в огонь. И громко вскрикнула, когда меня внезапно ухватили за плечо, не дав нырнуть в камин.

— Пусти, гад! Пусти!

— Разве что у тебя помимо запасного комплекта рук есть еще и парочка запасных глаз.

Рейн еще и не договорил эту фразу, а мой блокнот загорелся, разбрасывая ярчайшие искры и угольки. На мокром полу сразу же появились грязные потеки, но не они ввели меня в состояние ступора, а вспыхнувший, подобно искрящейся палочке блокнот. Самый обычный блокнот, в котором я рисовала чернилами. Или нет?

 — Наверное, бумага была пропитана каким-то специальным составом. Вот и кто только додумался использовать при создании блокнотов зажигательную смесь?

Я не ждала ответа и потопала в подсобку за шваброй и ведром, и уж никак не ожидала, что меня остановит тихое:

— Прости, Худышка. Я знаю, как больно творцам видеть гибель своей работы.

— Да что б ты понимал! — Резко обернувшись, наставила на Рейна указательный палец. — Я впустила тебя в свой дом, укрыла от дознавателей, а потом всю ночь возилась, чтобы не дать превратиться в ледышку. — А ты в благодарность чуть не испортил мои книги, сжег мой блокнот и насвинячил в магазине. Пресветлый дух! В жизни не буду иметь ничего общего с магами!

— Отличный план, Айрин Лаори, — медленно и как-то зло протянул Белобрысый. — Начни с того, что сожжешь книженцию, из которой ты перерисовала свои каракули.

— Не понимаю, о чем это ты, — процедила я сквозь зубы и отправилась в подсобку.

Когда я вернулась в зал с ведром и шваброй, то не поверила своим глазам: пол был чист, исчезли и влажные разводы на стенах, только в камине лежали черные хлопья сгоревшей недавно бумаги.

Я горько рассмеялась. Уж лучше бы Рейн вернул мне блокнот.

***

Я не поднималась в спальню весь вечер. В одиночку поужинала свежесваренной пшеничной кашей. Рейну ее не предложила, рассудив, что у мага запасы будут повкуснее моих. Но перед тем как отправиться спать в комнату дяди, заглянула в свою.

Рейн лежал на кровати, и даже из коридора было слышно, как клацали от холода его зубы.

— Пришла позлорадствовать, Худышка?

— Прекрати меня так называть! — прошипела я.

— А как мне тебя называть? Не пустышкой же.

— Ха-ха… Очень смешно.

Я приблизилась к магу и без особых церемоний ощупала его лоб.

— У тебя в роду ящериц не было? — хмуро бросила я, предвкушая очередную веселую ночь с тазом кипятка и стремительно остывающими грелками.

— В моем роду были исключительно маги. Точно также как в твоем — только пустышки.

Вот и как можно быть таким противным?

Я спустилась на кухню, вскипятила воду и наполнила грелки водой. Когда вернулась, Рейн лежал неподвижно. Я решила, что он уснул, когда в полумраке комнаты раздался его тихий голос:

— Ты идеальный холст для создания иллюзий и наведения мороков. Над таким, как ты, смеются по другую сторону ограды.

Я впечатала горячую грелку в грудь Рейна и с удовольствием услышала, как он со свистом втянул воздух.

— Жрица милосердия спешит на помощь!

— Если хочешь помочь мне, то… — Рейн недвусмысленно похлопал пятерней по подушке.

— Я не собираюсь с тобой спать!

— Можешь прикорнуть в кресле и слушать всю ночь, как я клацаю зубами или улечься в другой комнате и гадать, не придется ли утром общаться с дознавателями и объяснять им, откуда в твоем доме дохлый маг.

Я закатила глаза к потолку и мысленно досчитала до десяти. Завтра же вызову этому недоумку экипаж!

Удивительно, но вскоре после того, как я пристроилась рядом с парнем на постели, он перестал дрожать. Прикасаться и проверять, похож ли он температурой тела на чешуйчатое, я больше не стала, да и Рейн вел себя тихо.