Невеста - Эли Хейзелвуд Страница 12

бледный и голубоглазый. Вампир и оборотень. Между ними лежит сломанная пополам тёмно-синяя фигурка супергероя. А рядом с ними, прижимая к себе своих сыновей, стоят отец-вампир и мать-оборотень. Которые по непонятной мне причине решили, что приводить сюда детей будет хорошей идеей, а теперь скалят друг на друга клыки. Рычат. Привлекают внимание других гостей, которые начинают собираться вокруг них, кто-то — защищая, а кто-то, возможно, агрессивно.

Музыка смолкает, когда шум в зале достигает панического уровня. Вокруг детей собирается небольшая толпа, к ним присоединяются охранники-люди, доставая оружие и внеся огнестрельное оружие в эту суматоху. Моё сердце глухо стучит в груди, напряжение растёт, становится густым и липким, предвестником очередной резни, которая войдёт в учебники истории…

— Вот.

Лоу Морленд опускается на колени между детьми, и в зале воцаряется оглушительная тишина. Отец вампира, которого я теперь узнаю как советника Секстона, отталкивает сына себе за спину, верхняя губа задрана, обнажая длинные клыки.

— Всё хорошо, — говорит Морленд. Спокойно. Успокаивающе. Не отцу, а ребёнку. Он протягивает целую фигурку супергероя — оказывается, она не сломана.

Мальчик колеблется. Затем его рука выскакивает из-под отцовских колен, чтобы забрать игрушку, рот растягивается в зубастой улыбке.

Несколько гостей облегчённо выдыхают. Но только не я. Пока что.

— Хочешь что-нибудь сказать? — спрашивает Морленд, на этот раз обращаясь к ребёнку-оборотню. Мальчик несколько раз моргает, прежде чем посмотреть на землю с обиженным видом.

— П-прости, — бормочет он, картавя. Кажется, он вот-вот расплачется, но затем разражается смехом, когда Морленд взъерошивает ему волосы и подхватывает на руки, без труда зажав под мышкой, как футбольный мяч. Он поворачивается спиной к группе вампиров, собравшихся вокруг Секстонов, и возвращает маленького оборотня за его стол.

На этом напряжение спадает. Вампиры и оборотни возвращаются на свои места, бросая друг на друга косые взгляды, полные недоверия. Музыка снова заиграла. Мой муж возвращается к подножию лестницы, не поднимая глаз и не замечая меня, и я, наконец, спокойно выдыхаю.

— Проследите, чтобы это не повторилось. И остальным тоже скажите, — тихо приказывает он рыжебородому и седому оборотню, которые кивают и уходят общаться с гостями. Морленд вздыхает, и я жду несколько секунд, надеясь, что он присоединится к ним и расчистит мне путь.

И ещё пару секунд.

Кажется, прошла целая минута.

Минута и ещё несколько секунд…

— Я знаю, ты там, — говорит он, не глядя ни на кого конкретно. Я понятия не имею, к кому он обращается, пока не добавляет: — Спуститесь вниз, мисс Ларк.

Ого.

Ну что ж.

Вот это позорище.

Нас разделяет около десяти ступенек, и я могла бы спуститься ползком от стыда. Но наши виды были смертельными врагами с тех пор, как электричество ещё не было изобретено, что, возможно, ставит нас выше смущения. Что значит подслушивание среди врагов?

— Не спеши, — язвительно добавляет он.

Учитывая… инцидент пару часов назад, я сомневаюсь, стоит ли мне становиться рядом с ним. Но, возможно, мне не стоило беспокоиться: когда я подошла к нему, его ноздри слегка раздулись, а на лице заиграли желваки, но на этом всё. Морленд не смотрит в мою сторону и не выглядит слишком искушённым, чтобы изувечить меня.

Прогресс.

Тем не менее, я понятия не имею, что сказать. До сих пор мы только обменялись заученными клятвами, которые никто из нас не собирается выполнять, и некоторыми комментариями по поводу моего запаха. — Можешь называть меня Мизери.

Он замолкает на мгновение. — Да. Наверное, стоит.

Мы погружаемся в молчание. В дальнем углу двора, похоже, снова назревает небольшая стычка между оборотнем и вампиром, но её быстро пресекает женщина-оборотень, которую я смутно помню возле алтаря.

— У нас снова межвидовая драка? — спрашиваю я.

Морленд качает головой. — Просто какой-то идиот перебрал.

— Надеюсь, не кровью оборотня.

Я пожалела о своих словах, как только они вылетают из моего рта. Обычно я не болтаю лишнего, потому что обычно я не нервничаю. Нельзя десять лет быть Залогом, не научившись огромному количеству непостижимых стратегий борьбы с тревогой. И всё же.

— Ты только что пошутила о том, что твои сородичи выпьют моих досуха?

Я закрываю глаза. Смерть прямо сейчас была бы неплохим вариантом. Я бы встретила её с распростёртыми объятиями. — Это было ужасно бестактно. Приношу свои извинения, — я поднимаю взгляд на него, и вот они. Эти жуткие, потусторонние, прекрасные глаза, светящиеся в тусклом освещении леденящим зелёным цветом, граничащим с диким. Интересно, привыкну ли я к ним? Через год, когда это соглашение будет выполнено, я всё ещё буду считать их странно красивыми?

Интересно, что подумала Серена, когда впервые их увидела.

— Нас ждут, — резко говорит Морленд. Моё извинение повисло в воздухе, не принятое, но и не отвергнутое.

— Кто?

Он указывает на оркестр. Альтистка на мгновение поднимает смычок, и затем музыка меняет направление. Не Рахманинов, а медленная, инструментальная версия поп-песни, которую я слышала в очереди в продуктовом магазине. Неужели Морленд это одобрил? Спорим, организатор пошёл вразнос.

— Первый танец, — говорит он, протягивая руку. Его голос глубокий, чёткий, лаконичный. Голос человека, привыкшего отдавать приказы и получать их исполнение. Я смотрю на его длинные пальцы, вспоминая, как они сомкнулись на моей руке. Тот момент страха. Дело в том, что я мало что чувствую, а когда чувствую…

— Мизери, — произносит он с лёгким раздражением, и моё имя звучит по-другому, чужеродно. Я беру его руку, наблюдаю, как она поглощает мою. Следую за ним на танцпол. На церемонии не было фотографа, но здесь их несколько. Когда мы оказываемся в центре зала, ладонь Морленда ложится мне на спину, туда, где у моего комбинезона глубокий вырез. Его пальцы на мгновение скользят по запястью, касаясь метки, затем обхватывают мою руку. Мы начинаем покачиваться под редкие, несмелые аплодисменты.

Я никогда раньше не танцевала медленный танец, но это несложно. Возможно, потому что большую часть работы выполняет мой партнёр.

— Ну и… — я поднимаю взгляд, пытаясь завязать разговор. На этих каблуках я почти под два метра, но над этим мужчиной мне всё равно не возвыситься. — …я, наверное, воняю канализацией