Анастасия Штука - Путь к Истоку Страница 13

Учителя бы удар хватил, если бы он увидел ее в этом виде, разряженную, как какую-то любимую наложницу. Хотя, на последних, которых она в избытке видела при дворе, тратилось намного меньше ткани и украшений. Хихикающая рыжеволосая девушка собрала ее волосы, перевивая их такой же расшитой золотистой лентой, что и на платье, и с поклоном отступила назад. Пока она трудилась, высунув от усердия розовый язычок, другая девушка куда-то убежала, возвращаясь уже с парой резных шкатулок, в которых оказались хрустальные флакончики с духами и маленькие керамические баночки с всевозможной косметикой. Яснина хмыкнула, рассматривая услужливо подсунутый под нос довольной донельзя служанкой яркий опиат для губ. Да, Велислава бы заложила свою душу какому-нибудь демону, только чтобы он позволил ей остаться в этом месте, которое для нее, скорее всего, показалось бы раем. Ее же оно только смущало и вызывало неловкость: словно она по ошибке оказалась на месте знатной дамы, привыкшей к неге и чрезвычайной роскоши, а также вниманию к своей персоне и заботе.

Девушки убежали, возбужденно смеясь, но побыть в одиночестве долго ей не дали. Она писала письмо знакомому магу, жившему в Моравве уже много лет, надеясь прояснить сложившуюся очень странную ситуацию, когда веселая рыжеволосая девушка вернулась. Яснина с неохотой подняла голову от пергамента, а служанка изумленно уставилась на письменный прибор, которого до этого в комнате не было. Свернув письмо, ведьма небрежным движением бросила его себе за плечо, прошептав пару слов. Вспыхнуло темное пламя, и пергамент просто растворился в воздухе с тем, чтобы попасть в нужные руки. В зеленых круглых глазах появилось такое восхищение, что Яснина досадливо поморщилась. Спохватившись, девушка присела в реверансе.

— Господин приглашает вас разделить ужин с ним и его семьей.

— Княжне стало лучше?

— Да, после лекарств, что дал ей лекарь, она пришла в себя и успокоилась. Она тоже будет присутствовать на ужине. Это своеобразная традиция: наш повелитель всегда собирает всю семью по вечерам вместе, как бы занят он не был.

— Прекрасный обычай, — Яснина последовала за тараторящей служанкой, которая с гордостью показывала ей дворец, рассказывая, как его строили и из каких дальних стран привозили ковры и шелка. Подобная бессмысленная болтовня уже давно вывела бы ее из себя, заставив применить какое-нибудь малоприятное заклятье по отношению к рассказчице, но девушка делала все так непредвзято и искренне, что чародейка сама не заметила, как начала улыбаться ее шуткам.

Они вошли в огромный, ярко освещенный зал с низкими арочными потолками, отделанными позолотой. На возвышении был установлен низкий стол, вокруг которого на больших подушках уже сидели несколько человек, в том числе и сам князь, которого она сразу увидела. Девушка быстро ускользнула, поэтому ей не оставалось ничего лучшего, чем пойти к накрытому столу, у которого сновали многочисленные, облаченные в яркие шаровары и безрукавки слуги и виночерпии, наполняющие бокалы и подающие ужинающим блюда и приборы. Яснина с удивлением смотрела, как князь и маг поднимаются со своих мест, словно приветствуя ее. Сияющая княжна осталась сидеть, но посылала ей такие радостные и ослепительные улыбки, что не оставалось сомнений в том, что она действительно рада ее видеть. А вот настроение колдуньи окончательно испортилось, когда мужчина широким жестом предложил занять свободное место по правую руку от себя, в непосредственной и очень тесной близости. Яснине пришлось подчиниться, хотя она уже присмотрела себе место в отдалении, за магом. И судя по лукавому, смеющемуся взгляду, князь заметил, куда она до этого смотрела.

— Вы так потрясающе смотритесь в нашей одежде! — Азария восхищенно рассматривала ее, сложив руки и поднеся их к лицу, — правда, Камлен? Она словно рождена в Моравве, а не в Талвинии!

— Действительно, — князь, имя которого она только что узнала, обернулся к ней, дразняще улыбаясь, — настоящая обольстительная красавица, способная любого мужчину рядом с собой сделать самым счастливым на свете!

Яснина поперхнулась отпитым глотком вина, попавшим не в то горло, широко распахнутыми глазами глядя на смеющегося мужчину. Азария тоже заливалась звонким смехом. Только маг задумчиво хмыкнул, глядя на ее ошарашенное лицо, и повернулся к князю, укоризненно выговаривая ему.

— В Талвинии не принято публично говорить такие вещи женщине, тем более колдунье, Камлен.

Яснина закашлялась, поперхнувшись повторно от того, как запросто произнес имя князя чародей, словно это было привычное и обыденное дело.

— Но ведь это правда, — восхитительно удивилась княжна, указывая на нее рукой и обращаясь к магу, — любой мужчина отдаст за нее все свое состояние.

— У вас ведь не принято выкупать невесту, не так ли?

Яснина отрицательно покачала головой, вспоминая свадебные обычаи и не припоминая ничего такого, только шутливые конкурсы, которые обычно устраивали дружки невесты и жениха.

— В Моравве за девушку принято давать выкуп, обычно ее вес в чем-то ценном: специях, шелках, меди, серебре, золоте или драгоценных камнях, в зависимости от достатка будущего жениха.

— А я опозорю свою семью, потому что слишком худая. Мне придется подкладывать под одежду камни, чтобы за меня дали богатый выкуп, иначе я никогда не выйду замуж!

Колдунья с изумлением смотрела через стол на потрясающе красивую девушку, действительно, очень хрупкую и изысканно тоненькую. Ее огромные глаза темно-голубого цвета сияли ярче, чем украшающие ее сапфиры, длинные светлые волосы мерцали, а тонкие и благородные черты поражали своим совершенством. Ей оставалось только еще раз подивиться странным обычаям соседней страны, в которой все было принято по-другому, не так, как у них.

— А вот за вас заплатят огромный выкуп в драгоценных камнях, — огорченно добавила Азария, тяжело вздыхая и вызывая улыбки на лицах мужчин, которые, судя по всему, привыкли слушать такие разговоры каждый день. Яснина с трудом представляла себе того безумца, который способен на такой разорительный поступок, тем более из-за нее. Даже если не принимать в расчет, что она просто испепелит храбреца, таковых все равно не окажется. Она не знатна и не влиятельна в обществе, в ее жилах не течет голубая кровь дворян, а ее состояние принадлежит ей самой и никогда не перейдет под управление мужа, даже если она и найдет себе такового.

— Судьба так не справедлива ко мне, — продолжила жалобно сетовать девушка, — я все время ем самую сытную еду, но ничуть не поправляюсь.

Глядя на стоящие перед ней приборы из изящного фарфора с изысканными яствами, распространяющими восхитительные и тонкие ароматы, колдунья чувствовала, как окончательно пропадает аппетит. Ее спасло появление опоздавшего юноши, облаченного в белые одежды, неторопливо направляющегося к столу. Он слегка поклонился князю, занимая последнее свободное место около мага. Его темный, почти черный взгляд, остановился на ней, изучая.