Ангелы Эванжелины (СИ) - Лис Алеся Страница 13

— Лина, что ты выдумываешь, — охаю я. — Зачем это графу. Он меня ненавидит.

Служанка скептически хмыкает и что-то бормочет себе под нос.

— Что ты сказала? — подозрительно переспрашиваю.

— Говорю ─ от ненависти до любви один шаг, — невозмутимо отвечает девушка, извлекая из тумбочки небольшой пузырек с жидкостью и наливая в прозрачный стакан воду.

— Чушь, — фыркаю в ответ. В голове никак не складывается образ влюбленного графа. Он меня скорее придушить готов, чем поцеловать.

— Чушь или нет, а время покажет, — все так же бесстрастно заявляет Лина, капая из пузырька в воду резко пахнущую жидкость. — Выпейте леди. Вам их доктор прописал для укрепления организма.

Послушно проглатываю горькую жидкость и откидываюсь на подушки. Сейчас мне совсем не хочется думать ни о графе и его странном поведении, ни о Эванжелине. которая какую-то неизвестную беду натворила. Хочется просто домой. К привычным вещам и опасностям, которые я знаю на зубок. А то тут мало ли еще какие неведомые убийственные штуки меня подстерегают, о которых совсем забыли меня предупредить. Хорошо, что от “паука” меня птичка спасла… А если бы ее не было? Кстати, что же за чудесное пернатое мне пришло на помощь?

Я, конечно, осторожно пытаюсь расспрашивать о возможных пташках, летающих по замку, как по лесу, и у Сета, и у Лины. Но ответ на сей вопрос не знает никто. Только у Эмерея не спрашиваю. Он после того раза ко мне больше не приходит.

Зато у Ригана ежедневный послеобеденный ритуал проверить свою непутевую пациентку, то бишь меня. Его визиты приносят мне искреннюю радость и скрашивают мой “постельный лежим”. Сет тоже порой заглядывает, как только у него появляется свободная минутка. Это после того, как он однажды сбежал с урока, чтобы прийти ко мне, и я его строго отчитала. Больше этот сорванец так не делает, выделяя для общения лишь время после занятий.

А сегодня Зоуи ко мне приносит Гленна. Малыш, тут же вырвавшись из ее рук, обосновывается на моей постели, плотно прижавшись к боку. Ума не приложу чем я завоевала такую искреннюю и безудержную любовь этого маленького человечка, но почувствовав рядом его теплое маленькое тельце успокаиваюсь и сама.

— Мне она не нравится, — цедит сквозь зубы Зоуи, приседая в “посетительское кресло”.

— Кто? — рассеянно спрашиваю, поглаживая мальчика по непослушным светлым волосикам.

— Да няня эта… — раздраженно машет рукой женщина. — И где только Тео ее откопал?

— Она что, обижает мальчишек? — недовольно хмурюсь, чувствуя, как в груди поднимается жгучая волна злости.

Я готова хоть сейчас вскочить с кровати и бодро поковылять к этой самой Сиселии, чтобы хорошенько ей наподдать. Мне она тоже не нравится. Особенно то, как она жмется к Теодору и стреляет своими глазюками из-под длинных ресниц. У-у-у, ведьма.

— Нет-нет, что ты! Пока, вроде, все спокойно, — заверяет меня экономка.

Я с облегчением сажусь обратно, стараясь не обращать внимания, как устала только от одной попытки встать.

— Просто какая-то она не такая. Подозрительная, — пожевав губами, задумчиво продолжает Зоуи. — И то, как она к Тео липнет…

— Может, ты себя накручиваешь? То есть, тебе кажется… Все же она чужой человек, непривычный, — пытаюсь успокоить верную экономку. Но у самой все внутри со злорадным удовольствием соглашается со словами Зоуи. До чего же я плохой человек, наверное.

— Нет, Эва, не в этом дело. Я сердцем чувствую, что она не такая, какой хочет казаться, — выдает Зоуи. — Ты вот тоже у нас новенькая, а тебя все с первого дня полюбили. И малыши всей душой прикипели, как к родной.

— Все, да не все, — тяжело вздыхаю, вспоминая отношение графа ко мне.

— Ты про Тео? — поднимает брови экономка.

— Ну, да, — старательно отвожу взгляд, чтобы не выдать насколько глубже моя обида, чем я хочу показать

— Ох, девонька, — улыбается женщина. — Молодая ты еще, не понимаешь. Гораздо страшнее безразличие. А Тео… Он и сам не знает на кого злится. И я подозреваю, что дело совсем не в тебе, милая…

М-да, хотелось бы, чтоб оно так и было, но бедная Зоуи даже не подозревает, что причина скрыта совсем в другом. Видимо, Эмерей ни с кем не делился тем, что стряслось между ним и Эванжелиной.

Ободряюще улыбаюсь экономке, сделав вид, что ее слова меня успокоили и с удивлением замечаю, что Гленн, пригревшись у меня на постели, спокойно задремал. Надо же, даже наши разговоры ему не помешали.

— Ладно, Эва, — поднимается с кресла Зоуи. — Мы уже пойдем. Малыш уснул в кои то веки, и не мешало бы переложить его в кровать. А то в последнее время с обеденным сном у него проблемы.

Женщина ловко подхватывает мальчика и удобно устраивает у себя на руках, да так, что тот даже и ухом не ведет, а продолжает крепко спать.

Прощаюсь со своими визитерами и устало прикрываю глаза. Мне, наверное, тоже не мешает отдохнуть. Док говорил, что где-то неделю я себя буду чувствовать ослабленной и быстро уставать, но потом должно все наладиться.

А когда уже плыву где-то на гране между сном и явью, слышу, что двери комнаты тихо отворяются и к кровати приближаются осторожные шаги, но сил разлепить веки нет от слова совсем, и я полностью погружаюсь в дрему.

Глава 9

Мне кажется, что я всего лишь на минуту прикрываю глаза, как меня будит необычайно мелодичный, но совершенно незнакомый звук птичьей трели. Сажусь на кровати в поисках источника этого шума и с изумлением цепляюсь взглядом за сидящую на подоконнике давешнюю спасительницу моей жизни.

Черная пташка смотрит на меня блестящими бусинками глазок и самозабвенно поет. Медленно встаю и, боясь спугнуть странного стрижика, осторожно подступаю к окну. Но пернатая даже и не думает удирать, а терпеливо ждет, когда я приближусь, склонив маленькую головку на бок. Аккуратно подношу руку и провожу пальцами по шелковистым перьям. В этот момент у меня даже и в мыслях не возникает, что это опасно, я скорее воспринимаю ситуацию как дивный сон.

Спокойно выдержав мою неуклюжую ласку, стрижик, чирикнув последний раз в непосредственной близости от моей ладони, расправляет маленькие крылышки и вспархивает со своего насеста, но летит почему-то не вверх и даже не вперед, а вниз.

Расстроено оборачиваюсь, чтобы вернуться в постель и испуганно замираю. На кровати преспокойно лежу я сама собственной персоной. Моя грудная клетка мерно поднимается в такт дыханию, руки лежат поверх одеяла ладонями вверх, веки плотно сомкнуты. В том, что я сплю, сомнений не возникает. Только что тогда делаю вторая я возле окна?

Не успеваю задуматься и ужаснуться данному факту, как переваливаюсь через подоконник и лечу вниз вслед за птицей, только ни дома, ни растущего подле него дерева нет, даже приближающейся земли не видно, лишь светло-серая, как грозовые тучи, закручивающаяся воронка, затягивающая меня в свои глубины.

— Эва! Эва! — вздрагиваю от гневного окрика моего мужа и нервно отдергиваю руку от кормушки. На тонкой веточке, близь моего окна висит круглая крышка от шляпной коробки, которую я лентами привязала к ней. А в этой самой кормушке сидит маленький черный стрижик. Он тоже испуганно пищит в ответ на гневный крик моего супруга и взлетает, как только дверь отворяется.

— Эванжелина, — рык пожилого, но крепкого мужчины разносится по моим покоям.

Лина давно уже забилась в свою каморку, мне некуда прятаться. Впрочем, я изначально знала, что наказание меня настигнет.

— Ты снова это сделала? Снова меня ослушалась? — хватает меня за руку маркиз Хендрик. — А ты знаешь, что бывает со строптивыми девчонками, смеющими ослушаться старших.

О, да! Я знаю. И очень-очень хорошо. Мой муж доходчиво объяснил мне это в первую же неделю брака. Я уже давно не прошу меня помиловать, и даже не плачу. Слезы и мольбы только раззадоривают его садистскую натуру, и ударов достается вдвое больше.

— Эва, девочка моя, — как правило, перед каждым наказанием его голос становится мягким и ласковым, как патока. — Я ведь говорил тебе не пользоваться силой понапрасну? Говорил?