Сны куклы - Елизавета Берестова Страница 13

Хэмсвил вздохнул и попросил стакан воды потом продолжал:

— Акито только плечами в ответ пожал и ответил, что рассматривает продажу театра как завершение некоего этапа своей жизни. Говорил что-то о намерении двигаться вперёд, о том, что пора ему, наконец, похоронить своих мертвецов, и показал мне алую бархатную коробочку. Весьма потёртую, словно он носил долго её в кармане. Там лежало обручальное кольцо из белого золота с бриллиантами, изящно оправленными в виде цветка элегантного тюльпана.

— Он собирался жениться? — удивилась чародейка. Убитый в её глазах ни возрастом, ни внешностью никак не тянул на счастливого жениха.

— Нет, — покачал головой директор труппы, — кольцо было куплено много лет назад и предназначалось его трагически погибшей невесте. Акито сказал, что в последнее время частенько стал видеть её во сне. Будто бы она не то предупредить о чём-то его хочет, не то спросить что. Вот он и решил кольцо в банк положить, потому как посчитал его некой связующей нитью между ним и его любовью из далёкого прошлого.

— Понятно, — сказала Рика, — а кто второй? Вы сказали, что господин Касл собирался похоронить мертвецов, а не мертвеца.

— Акито всегда очень мало рассказывал о своём прошлом, так, отдельные эпизоды, из которых невозможно было собрать полную картину, — грустно пожал плечами Хэмсвил, — он был скрытным человеком, никого не пускал в свою жизнь. Что в театре, где все друг у друга как на ладони, сделать непросто. Кто другой, кого он собирался похоронить, не знаю. Среди наших ходили слухи, что вместе с Акито у истоков «Весёлого вечера» стоял ещё один человек. Но что с ним стало, куда он делся, я никогда не спрашивал, а Акито не говорил. Возможно, он тоже умер, и именно он является вторым. Потеря друга и невесты — тяжёлый удар.

— С каким банком вёл дела господин Касл, — отвлекла собеседника от воспоминаний чародейка.

— С «Королевским банком кленового листа», — последовал ответ, — и личный счёт Акито, и счёта театра находится именно в нём. Мой покойных шеф отличался консервативностью во вкусах. Готов поклясться, ему бы и в голову не пришло положить кольцо в какой-либо другой банк.

В дверь деликатно постучали, и небритый парень с приятной симметрией роскошных синяков под обоими глазами вежливо поинтересовался:

— Куды покойника доставить прикажете? Мы погрузили уже. Нам ещё за дровами ехать. Господин Турада приказал срочно привезти. Так чего делать-то?

— Позволите откланяться? — вставая, проговорил Хэмсвил, — у меня из-за погребения просто голова кругом идёт.

— Конечно, — ответила Рика, — если у меня возникнут к вам вопросы, я с вами свяжусь.

Мужчина кивнул, но уже на пороге обернулся:

— Вы извините меня, мистрис Таками, за резкие слова. Смерть на людей влияет самым непредсказуемым образом.

— Знаю, знаю, — уже сама себе сказала чародейка, — кому, как ни мне этого не знать!

Не успели шаги Хэмсвила и небритого стихнуть в конце коридора, как в дверь кабинета снова постучали.

«Просто какой-то день визитов сегодня», — подумала Рика и дала разрешение войти.

Следующим посетителем оказался Турада собственной персоной. Он всякий раз, когда оказывался в кабинете коронера, оглядывался вокруг скептически-осуждающим взглядом, заводил глаза, словно поражался убогости обстановки. Всё это он проделал и в этот раз.

— Мистрис Таками, — проговорил он, разглядывая поверх головы чародейки пожелтевшие грамоты на стене. Они удостоверяли служебные успехи её предшественника, — ваш же…, ах, простите, господин коррехидор велит вам покончить с рутинными делами и собираться. Через, — он демонстративно достал золотые карманные часы, — десять минут он станет ожидать вас в своём магомобиле на улице.

На этих словах лицо его приобрело столь глумливое выражение, будто четвёртый сын Дубового клана пригласил её в Отель для свиданий.

Чародейка ожгла ненавистного Дураду взглядом и поинтересовалась, всё ли он сообщил ей, что собирался? Адъютант и личный секретарь коррехидора удержался, чтобы не поправить неправильное произнесение его фамилии, кивнул, повернулся на каблуках и удалился с гордым видом.

Рике не хотелось заставлять себя ждать, будто они и правда отправляются на свидание, она быстро собралась, надела меховую шапочку и поспешила выйти на улицу.

— Откуда ваш Дурада знает о нашей мнимой помолвке? — спросила она уже в машине.

— Видите ли, Эрика, — проговорил коррехидор в ответ, — Тимоти Турада обладает весьма тонким слухом. Я не удивлён, что кое-что из перепалки, которую вы вчера устроили в моём кабинете, дошло до его ушей. А выводы он сделал и сам.

От мысли, что она сама стала причиной сплетни, которая вот-вот начнёт гулять по Королевской службе дневной безопасности и ночного покоя, чародейке стало только обиднее.

— Я бы не советовал вам пытаться что-либо опровергать, — заметив её насупленную физиономию, сказал Вил, — сделаете только хуже. Гораздо выгоднее в глазах окружающих быть невестой Дубового клана, нежели любовницей графа Окку.

Рика собиралась было открыть рот, чтобы заявить, что не собирается приобретать ни первый, ни второй статусы, но удержалась. Вил не был виноват в сложившейся ситуации, поэтому и выплёскивать на него своё раздражение было незачем.

— Куда мы направляемся? — вместо этого спросила она, не сводя глаз с дороги.

— К господину Каслу домой.

— Там же Меллоун должен был всех опросить ещё в субботу, — возразила чародейка.

— Опросил, — подтвердил коррехидор, — ещё как опросил. То, что я вчера не слышал тех неприличных слов и пожеланий, которые непременно должен был отпускать Турада, когда читал всю эту галиматью, моё счастье. Меллоун проявил похвальное рвение, узнал много подробностей из жизни домочадцев убитого, вплоть до их дней рождений, перенесённых болезнях и сумме жалования. Вот только того, что нужно для расследования убийства, он не удосужился спросить. Утонул в огромном количестве деталей и подробностей. Турада, насколько это было возможно, систематизировал графоманский бред, но, увы, этого мало. Придётся нам самим. Вы против?

— Совсем нет, — заверила Рика, вспомнив недовольное лицо короля и обожжённый труп владельца «Весёлого вечера».

— Вот и славно. В две головы, четыре глаза и четыре уха мы обязательно что-то нароем.

— Я уже поговорила с директором труппы, — сообщила девушка не без некоторой гордости.

Ещё бы, у Вила были в распоряжении лишь невнятные показания, добытые Меллоуном, а она успела побеседовать с не последним человеком в варьете, узнала про умершего друга, невесту, банк и кольцо.

Всё это она незамедлительно выложила. Коррехидор внимательно выслушал и похвалил её за то, что она использует для расследования малейшую возможность. Пока они шли к