Ольга Гусейнова - Светлая и Темный Страница 14

Тяжело вздохнув, тут же ощутила, как болезненно напрягаются мышцы вокруг раны, села, а затем, осторожно спустившись с кровати, побрела к стоявшему в углу ночному горшку. Пока устраивалась на нем, поняла, что из‑за ранения за две недели вынужденного покоя это тело пришло в плачевное состояние. Я буквально по стене сползала на чертов средневековый туалет. Не — ет, в таком калечном состоянии в суровом мире выжить нельзя. Надо приводить себя в порядок! С момента как очнулась, я, наконец, полностью освоилась с новообретенным телом. Еще бы память прежней хозяйки научиться контролировать, взывая к ее закромам исключительно по необходимости, а то пока получается только отключаться.

На трясущихся от слабости ногах добралась до сундука, на котором стоял поднос с едой, пристроившись с краю, поужинала. Теперь основная задача: восстановиться как можно быстрее.

В слабом свете свечей минут пять снова изучала свое лицо в зеркале, привыкая, «обживая», принимая себя. Дрожащие в пламени свечей тени играли на моем осунувшемся лице. Желтые глаза поблескивали нездоровым блеском, а темные круги подчеркивали усталость и бледность. Поскребла чешуйки на лбу и висках, и невольно хихикнула — щекотно. Погримасничала и показала самой себе язык. Потрогала золотисто — серебристую копну спутанных во сне волос на макушке — мягкие и в тоже время упругие. Отложив зеркало в сторону, раздвинула широкий ворот рубахи и присмотрелась к рубцу под грудиной. Хорошо заживает, вероятно, со временем останется лишь небольшой белый шрамик. Осталось узнать: откуда он взялся?

Столько вопросов, на которые, пока не знаю ответов. Ноэль спит, а я трясусь от страха, только что костями не гремлю. Меня до дрожи пугает этот средневековый мир. Страшит неопределенность моего положения, а радует только статус вдовы. Если исходить из собственных знаний земных законов «того» времени, то статус вдовы должен давать больше свободы, независимости и нести меньше условностей. Но с учетом реалий Эсфадоса ничейная чистокровная драка с целым замком в придачу может вызвать нездоровый ажиотаж среди мужского населения и различные неприятности. А нас с Ноэль таких двое — «золотых» курочек. Боже, где я очутилась?! Сама почти беспомощный ребенок в этом мире, да еще и ответственность за одинокую несчастную девочку лежит.

Обхватив свои худенькие костлявые плечи, передернулась от холода и сырости этого почти подземелья. Невольно решила, что в монашки точно подаваться не хочу, даже в крайнем случае! Добровольно заключить себя в этом склепе… Нет уж.

Сделала над собой усилие, чтобы встать, и начала ходить от одной стены до другой и обратно. Мышцы надо разрабатывать — это я хорошо помнила; аппендицит мне вырезали лет в шестнадцать и подняться заставили уже на следующий день. Пошаркав туда — сюда, согрелась и устала, выпила молока и улеглась спать. Все, с завтрашнего дня, начинаю новую жизнь!

Глава 6. Брачный браслет

— Он должен был понять, что это кольцо не в моём вкусе. Как я могу выйти замуж за мужчину, который не знает моего вкуса?

— Вот именно: не то кольцо, не тот мужчина.

Секс в большом городе

Приоткрыв глаза, я осмотрела келью — никого, а за окном утро: в узкой полоске солнечного света, проникавшего в щель между ставнями, плясали пылинки. Доносился монотонный шум монастырской обители: приглушенные голоса, шорох шагов, звуки, издаваемые домашними животными…

Вытащила из‑под одеяла руки и потянулась, сладко зевнув. Мое внимание опять привлекли браслет и кольцо на правой руке. Оригинальные, красивые, но уж слишком громоздкие. Повертела браслет на запястье. Не снимается, видно, с секретом. Тяжеловесное необычное украшение довольно сильно мешалось, мало того, золотая цепочка, тянущаяся к кольцу на пальце, доставит дополнительное неудобство. Браслет сполз до самой кисти, цепочка провисла и наверняка будет цепляться за все при неосторожном движении.

Пока я размышляла, как избавиться от произведения здешнего ювелирного искусства, пришла Ноэль с завтраком. Я с удовлетворением отметила, что сегодня она хорошо одета, шла легко, как и положено девушке, не хромала и, судя по неподдельной светлой улыбке, была рада меня видеть бодрствующей. Хотя, присев на кровать, с намерением вместе позавтракать, она все же бросила неуверенный опасливый взгляд, проверив: вдруг я изменила свое мнение о нашем равенстве.

— Доброе утро, сестричка! — Я широко, от чистого сердца, улыбнулась. — Что нам дали на завтрак?

И снова девушка посмотрела на меня с робкой надеждой, на ее бесхитростном лице открыто читалось: «Только не меняйся снова в худшую сторону, не бросай меня одну».

— Кашу, Сафира! И свежего хлеба с медом. Сестра Аниза сказала, что он вам сейчас особенно полезен.

— На все согласна, такая голодная, — потерла я ладошки в предвкушении.

Запивая последний кусочек хлеба ягодным отваром, в который мы по моему совету добавили меда, чтобы получился морс, я поинтересовалась:

— Ноэль, подскажи, как этот браслет снять? — Досадливо потрясла кистью и раздраженно добавила. — Он тяжелый, болтается и мешает…

Девушка откинула русую косу назад, наклонилась над моей рукой, потрогала браслет и удивилась:

— Хм, странно! С момента активации держался как влитой, его даже сдвинуть с места было невозможно. Насколько я поняла, он не должен так болтаться. — Ноэль подняла на меня глаза и хрипло добавила. — Пока ты не очнулась, он не двигался. И мешал за тобой ухаживать…

Не видя причины для испуга, что отразился в глазах сестры по несчастью, я пожала плечами, предположив:

— Наверное, похудела сильно.

— Да, похудела ты сильно, но… — она замолчала, подбирая слова.

— В любом случае, не страшно! — решительно заявила я. — А будет дальше мешаться, распилим и снимем! Просто любопытно, как его вообще мне на руку одели? Тем более, если раньше я была не такой тощей…

С улыбкой посмотрела на Ноэль, ожидая поддержки, но та побледнела и испуганно уставилась на меня, по всей вероятности, не зная как ответить.

Сглотнув от плохого предчувствия, с трудом поборов желание втянуть голову в плечи, выслушивая очередные плохие новости, я жалобно попросила:

— Ноэль, говори уж как есть. Лучше сразу и сейчас, чем потом, когда будет поздно.

Она нервно хихикнула, затем сморщила нос, сняв поднос с моих коленей, переставила на табурет возле постели и выдохнула:

— Уже поздно!

— В каком смысле? — хрипло переспросила я.

— Снимать поздно, миледи!

— Да говори ты толком! — не выдержала я напряжения, — и без «миледи».