Мэгги Стивотер - Воронята Страница 14

Когда это стало моей жизнью?

Велк пожал плечами:

— Не помню, чтобы он пропускал.

— У тебя был и Гэнси, не так ли? — спросил Мило. — Это все объясняет. Эти двое не разлей вода. Вцепились друг в друга мертвой хваткой.

Это было странное старое выражение, которое Велк не слышал со времен, когда он и сам был не разлей вода со своим соседом по комнате в Аглионбае, Жерни. Он чувствовал пустоту внутри, будто был голоден, будто следовало остаться дома и напиваться сильнее, чтобы отметить этот жалкий день.

Он вынырнул обратно в настоящее, глядя на список присутствующих, который имел в запасе от заменяющего преподавателя.

— Ронан был сегодня на занятии, а Гэнси не было. На моем, по крайней мере.

— О, это, наверное, из-за шумихи вокруг этого дня Святого Марка, о котором он говорил, — заявил Мило.

Это привлекло снимание Велка. Никто не знал, что сегодня был день Святого Марка. Никто не праздновал день Святого Марка, даже мать Святого Марка. Только Велка и Жерни, охотников за сокровищами и только возмутителей спокойствия, заботило его существование.

Велк сказал:

— Прошу прощения?

— Я не знаю, что происходит, — ответил Мило.

Тот или иной преподаватель говорил ему «привет», уходя из рабочего кабинета, и Мило оборачивался через плечо и отвечал. Велк представил, как хватает руку Мило, возвращая его внимание. Но вместо этого все его силы ушли на то, чтобы просто ждать. Повернувшись назад, Мило, казалось, ощутил интерес Велка, потому что добавил:

— Он не говорил тебе об этом? Вчера он был просто не в состоянии заткнуться. Плел там что-то по поводу энергетической линии, о которой он то и дело говорит.

Энергетическая линия.

Если никто не знал о дне Святого Марка, то точно никто не знал об энергетической линии. Конечно, никто в Генриетте, штат Вирджиния. Конечно, никто из богатейших учеников Аглионбая. И, несомненно, не в связи с днем Святого Марка. Это был квест Велка. Его сокровище. Его подростковые годы, почему Ричард Гэнси III говорит об этом?

Со словами, сказанными вслух об энергетической линии, в памяти воскресло: Велк в густом лесу, пот собрался над его верхней губой. Он был семнадцатилетнем дрожащим подростком. Каждый удар сердца сопровождался мелькающими в уголках глаз красными линиями, деревья темнели с его пульсом. Из-за этого казалось, что все листья двигались, хотя не было ветра. Жерни был на земле. Не мертвый, но умирающий. Его ноги все продолжали крутить педали на неровной поверхности рядом с его красной машиной, заставляя позади него упавшие листья собираться в кучи. Его лицо было просто… кончено. В голове Велка неземные голоса шипели и шептали слова, расплывчатые и растянутые.

— Своего рода источник энергии или что-то вроде того, — закончил Мило.

Велк внезапно испугался, что Мило мог видеть его воспоминания, мог слышать необъяснимые голоса в его голове, непостижимый, но все же подарок с того самого неудачного дня.

Велк сдерживал свои эмоции, хотя то, что он думал на самом деле, было: если кто-то еще ищет здесь, я, должно быть, был прав. Это должно быть здесь.

— Так чего он там говорил, собирается делать с энергетической линией? — поинтересовался он с напускным спокойствием.

— Не знаю. Спроси его об этом. Уверен, ему бы понравилось вешать все это на твои уши.

Мило глянул через плечо, секретарь присоединилась к ним с холле, сумка на локте, жакет в руке. Ее карандаш для глаз смазался после долгого для пребывания в кабинете.

— Мы говорим о Гэнси Третьем и его навязчивой идее века? — спросила она.

Ее волосы придерживались карандашом, и Велк засмотрелся на отдельные пряди, намотанные на грифель. Ему было ясно по тому, как она стояла, что она тайно находила Мило привлекательным, несмотря на шотландку, вельвет и бороду.

Она спросила:

— Вы знаете, сколько стоит старший Гэнси? Мне интересно, он знает, чем занимается его ребенок. Иногда эти наделенные правами ублюдки заставляют меня желать резать запястья вдоль. Джона, ты идешь со мной на перекур или нет?

— Я бросаю, — сказал Мило.

Он перевел быстрый тревожный взгляд с секретарши на Велка, и тот знал, что Мило думал о том, сколько стоил отец Велка когда-то и как мало он стоил сейчас, намного после того, как статьи покинули первые страницы газет. Весь младший преподавательский состав и администрация ненавидели Аглионбайских мальчиков, ненавидели за то, что те имели и что символизировали, и Велк знал, что все они в тайне радовались падению его статуса.

— Как насчет тебя, Барри? — спросила секретарша. Затем она сама ответила на собственный вопрос: — Нет, ты не куришь, ты слишком хорош для этого. Что ж, пойду одна.

Мило повернулся, чтобы тоже уйти.

— Выздоравливай, — любезно пожелал он, хотя Велк никогда не говорил, что заболел.

Голоса в голове Велка ревели, но на этот раз, его собственные мысли их заглушили.

— Я думаю, уже выздоровел, — сказал Велк.

Возможно, смерть Жерни была не напрасной.

6

Блу, вообще-то, не могла себя охарактеризовать в качестве официантки. В конце концов, она также преподавала чистописание третьеклассникам, делала венки для Общества «Дам, пропагандирующих вечное здоровье», выгуливала собак, принадлежащих горожанам Генриетты из богатейших кварталов, и пересаживала декоративные растения для пожилых дам их района. Нет, ну серьезно, работать официанткой в Нино, это самое меньшое из всего того, чем она занималась. Но график работы был гибким, и в её странном резюме, запись о её работе на вид была самой законной из всех, что были в нем прописаны. Да и что лукавить, платили больше.

Здесь, по сути, была только одна проблема с этим Нино, случилось так, что для практической выгоды, заведение принадлежало Аглионбаю. У ресторана имелось шесть блоков со столиками от железных ворот кампуса Аглионбая на самом краю исторического центра города. Это было не самое приятное место в Генриетте. В городке были и другие заведения с огромными теликами и громкой музыкой, но ни одному из них не удалось захватить воображение школьников так, как Нино. Просто для справки, Нино было местом, в котором проводили обряд посвящения; если вы легко велись на Спортивный Бар Мортона на Третьей улице, то не заслуживаете быть принятым в правящий круг.

Потому парни из Аглионбая, были не просто студентами этого славного заведения, они были здесь даже больше аглионбайцами, чем в самой школе. Громкими, напористыми, вели себя так, будто им всё дозволено.

Блу за всю свою жизнь вдоволь насмотрелась этих самых воронят.