Лорен Кейт - Страсть Страница 14

Не говори мне. -

Он отшатнулся от нее, медленно двигаясь назад к кровати, как будто бы она была заразной.

— Как такое возможно? В проклятии не было никаких лазеек.

— Ты не должна быть здесь.

— Лазейки? — спросила Люси.

— Какие лазейки? Мне нужно знать. — Я не могу помочь тебе, — сказал он, и закашлял.

— Ты должна сама все узнать.

Таковы правила. -

— Дория. -

В дверном проеме стояла женщина, которую Люси никогда не видела.

Она была старше, белокурой и серьезной, с накрахмаленным чепчиком Красного Креста, прикрепленной так, чтобы она сидела под углом на ее голове.

Сначала Люси не понимала, что женщина обращается к ней.

— Вы Дория, не так ли? С нового перевода? — Да, сказали Люси.

— Мы должны были получить ваши документы сегодня утром, — сказала женщина коротко.

— У меня нет ни каких из ваших записей.

Но сначала, вы сделаете мне одолжение. -

Люси кивнула.

Она могла бы сказать что попала в беду, но у нее были более важные дела, чем беспокоится об этой женщине и ее документах.

“Бруно просит лично вас в хирургию,” сказала медсестра.

— Хорошо.

”Люси попыталась сосредоточиться на медсестре, но всем, что она хотела, было вернуться к ее беседе с Даниэлем.

Она наконец добиралась куда-то, наконец нашла другую часть в загадке ее жизней! “Лично Джованни Бруно? Он утверждает, что медсестра при исполнении служебных обязанностей была при хирургии.

Он говорит, о прекрасной медсестре, которая спасла его жизнь.

Его ангел? — женщина посмотрела на Люс строгим взглядом.

Девочки говорят, что это ты.

— Нет, — сказала Люс.

— Я не… — Это не важно.

Это то, во что он верит. -

Медсестра указала на дверь.

— Пойдем. -

Люси встала с постели Даниэля.

Он смотрел в сторону от нее, в окно.

Она вздохнула.

— Я должна поговорить с тобой! — прошептала она, хоть он и не встретился с ней взглядом.

— Я сейчас вернусь. -

Хирургия не была столь же ужасна, как это, могло бы быть.

Все что должна была сделать Дюси, было взять маленькая, мягкая руку Джованни и прошептать что-то, передать несколько инструментов доктору, и попытатся не смотреть, когда он достиг темно-красной массы выставленной кишки Джованни и извлек части окрашенной кровью шрапнели.

Если доктор задавался вопросом о ее очевидной нехватке опыта, он ничего не говорил.

Она ушла не более, чем на час.

Просто достаточно долго, что бы вернуться к постели Даниэля и застать ее пустой.

Люсия меняла простыни.

Она помчалась к Люси, и Люси думала, что она собиралась обнять ее.

Вместо этого она упала в обморок у ее ног.

— Что случилось? — спросила Люси.

— Куда он ушел? — Я не знаю. -

Девушка начала плакать.

— Он ушел.

Он просто ушел.

Я не знаю куда -

Она посмотрела на Люси, слезы наполнели ее карие глаза.

— Он сказал, чтобы я сказала тебе "до свидания". -

— Он не мог уйти! — сказала Люси.

У них даже не было возможности поговорить. Конечно не было.

Даниэль ведь точно знал, что делал, когда уходил.

Он не хотел говорить ей всю правду.

Он что-то скрывает.

Какие правила он упомянул? И что за лазейка? Лицо Люсии было красным.

Она говорила заикаясь.

— Я знаю, что не следует плакать, но я не могу это объяснить.

… такое чувство, будто кто-то умер. -

Люси было знакомо это чувство.

У них это было общее: когда Даниэль ушел, обе девочки были безутешны.

Люси сжала кулаки, чувствуя гнев и уныние.

— Не будь глупой.

Люс моргнула, думая сначала, что девушка говорила с ней, но тогда она поняла, Люсия ругала себя саму.

Люси выровнялась, держа свои дрожащие плечи высоко снова, как будто она пыталась возвратить выражение спокойствия, которое показали медсестры.

— Люсия.Люс потянулась к девушке, чтобы обнять ее.

Но девочка медленно отодвигалась от Люси, и повернулась к пустой кровати Даниэля.

— Я в порядке.

Она вновь начала снимать простыни.

— Единственную вещь, которую мы можем контролировать, это работа, которую мы делаем.

Медсетра Фиера всегда говорит, что

Остальное нам не подвластно.

Нет

Люсия была не права, но Люси не знала, как ее переубедить.

Люси многого не понимала, но она также понимала, что ее жизнь должна быть в ее руках.

Она могла сформировать свою собственную судьбу.

Так или иначе.

Она еще не выяснила все это, но она могла чувствовать, что разгадка уже близко.

Как еще она нашла бы себя здесь в первом-же месте? Как еще она знала бы теперь, когда пришло время идти дальше? В последнем утреннем свете тень простиралась от шкафа в углу

Она была похожа на ту, которую она могла бы использовать, но она не была полностью уверена в своих способностях вызова.

Она сосредоточилась на этом на мгновение и ждала, чтобы видеть место, где тень колебалась.

Там.

Она видела, как он начал дергаться.

Борясь с отвращением, которое чувствовала, она схватила ее.

На другой стороне комнаты Люсия, была сосредоточена в складывании простыней, при этом стараясь не показать, что она все еще плачет.

Люси работала быстро, превращая Диктора в сферу, она работала пальцами быстрее, чем когда-либо прежде.

Она затаила дыхание, загадала желание, и исчезла.

Глава 4

Время ран

Милан, Италия. 25 мая, 1918

Даниэль чувствовал себя осторожным, когда он вышел из Предвестника.

Он был необучен в том, как быстро понять новое время и место, не зная точно, где он или что он должен сделать. Знание, что по крайней мере одна версия Люси была обязана быть рядом, и нуждаться в нем.

Комната была белой. Белые простыни на кровати перед ним, белые рамы окна в углу, ярко-белый свет, бьющийся через стекло. На мгновение все было тихо. Тогда воспоминания врывались.

Милан.

Он вернулся в больницу, где она была его медсестрой во время первой из смертных мировых войн. Там, на кровати в углу, был Траверти, его сосед по комнате из Салерно, который наступил на мину на пути к столовой. Обе ноги Траверти были обожжены и сломаны, но он так очаровывал, у него были все медсестры, стащившие для него бутылки виски. У него всегда была шутка для Даниэля. И там, с другой стороны комнаты, был Макс Портер, Великобритания с сожженным лицом, которому никогда не давали пищу, пока он не закричал и увидел латки, когда они сняли его повязку.

Прямо сейчас оба старых соседа по комнате Даниэля далеко ушли в вызванных морфием послеобеденных снах.