Александра Турлякова - Мирон сын Мирона Страница 14

Сказать, что Идвар тогда пережил личную трагедию, ничего не сказать… Он попытался уйти из дома, его поймали на следующий день, и король приказал выпороть сына за гордость и непослушание…

И сейчас… Он осмелится не выполнить приказа?.. Осмелится, потому что влюбился, потому что дороже этой девушки у него никого больше нет…

Идвар приблизился к ней, сгрёб через спину рукой, подтягивая к себе, путая её волосы. Шептал чуть слышно:

— Аэлла, любимая, я не сделаю этого, слышишь меня?.. Не сделаю… никогда не сделаю… Я же обещал тебе, помнишь?..

Она повернула голову на бок и через пряди волос посмотрела ему в лицо, разомкнула сухие губы:

— Он убьёт тебя…

— Не убьёт, А́дорру только четырнадцать, вся армия за мной, он не сменит меня на него… Это рискованно, поднимутся другие земли… Да и графы-вассалы отца…

— Это не имеет значения… — мягко перебила она и отвела глаза в сторону.

— Имеет. Отец не любит… Он боится заговора… Он не станет менять главнокомандующего…

— Хорошо ли ты знаешь своего отца? — спросила вдруг она, опять перебивая, и Идвар заметил румянец на её скулах — у неё опять начался жар! Он смутился, а, в самом деле, хорошо ли он знает своего отца, что бы вот так уверенно говорить?.. Его никто не знает.

Идвар уронил голову ей на плечо, прижался лбом.

— Я всё равно не сделаю, даже, если он прикажет…

Аэлла перевернулась на спину, и голова Мирона оказалась у неё на груди, прямо на одеяле. Аэлла запустила пальцы в волосы Идвара как раз надо лбом, оттянула голову назад, глядя в глаза, мельком заметила полоску белых зубов между губами.

— Мы ничего, ничего не знаем… глупцы… Живём себе пока, и ничего не знаем… Ни ты, ни я… — она покачала головой. — Я боюсь, Идвар… — прошептала вдруг о том, что прятала на душе. — Я не хочу умирать… — голос её сорвался, даже шёпот не стало слышно.

Идвар дёрнулся вперёд, освобождаясь от её руки, хотел поцеловать в губы, но она отвернулась, подставляя щёку, в неё-то он её и поцеловал.

— Не бойся… Пожалуйста… Прошу тебя… Ты не умрёшь, я не позволю, я никому не дам сделать тебе больно… Милая моя… Любимая… — он прижался глазницей к её скуле, не зная, как ещё утешить, что ещё сказать.

Аэлла усмехнулась, снова запуская пальцы в волосы на его голове, улыбнулась:

— Мы ничего, ничего не знаем… — отвернулась, глядя в сторону. — Разве можно сейчас гадать…

И он был согласен с ней, согласен целиком и полностью. Кто ещё знает, что будет завтра?

* * * * *

И на следующий день он пришёл к ней, и на следующий — тоже. Но в этот день он не сумел найти её, обошёл всю комнату, с самого утра нетопленную, остановился. Не было её. Наверное, ей уже стало лучше, и она вернулась к себе. Он не увидит её сегодня.

Идвар упал на пустую постель лицом вверх, смотрел в тёмный потолок. Вчера только виделись, а он уже скучал, хотел поглядеть в лицо, коснуться, поцеловать. Вздохнул. Вспоминались её страхи, её боязнь, разговоры о смерти, о короле… Он не позволит отцу, и даже, если придёт письмо с приказом, он не сделает этого, он привезёт её в Мирополь, и будет разговаривать с отцом, он переубедит его. Он должен…

И она боялась этого, может, поэтому она и позволила ему? Может, только поэтому и отдавалась? Ищет защитника? Боится смерти и поэтому? Нисколько не любит, ведь ни разу не говорила об этом! Ни разу не признавалась! Только он один постоянно говорит ей об этом! Всё время говорит, твердит, что любит, сам говорит, но не она!..

И эти неожиданные мысли ошеломили его, даже дыхание остановилось. Идвар тяжело моргнул и отвернулся со стоном, будто что-то вдруг заболело у него. Нет, он не мог в это поверить! Он ведь влюбился в неё, как мальчишка, и она тоже что-то должна испытывать в ответ… Ведь не может же она… без любви… Хотя, бывали в его жизни и такие, что могли… Только такие и были… Это не признак…

Идвар повернулся на бок, уткнулся лицом в подушку, и ему казалось, что он улавливает запах её волос.

Если сейчас он будет думать о её чувствах к нему, у него разобьётся сердце.

Она не смогла убить его! А причины были и очень даже веские: он захватил её страну, столицу, убил отца… По сути, она должна ненавидеть его! И она будет права, но… она боится смерти и поэтому… Стоит ли её за это винить?

Он устал от своих подозрений и мыслей, не заметил, как провалился в сон, во сне уже уловил шорох и резко проснулся. Прямо перед ним, лицом к лицу сидела на полу у кровати Аэлла, сидела и рассматривала его лицо, спящего.

— Ты? — Идвар резко отстранился, быстро протёр ладонью сонное лицо, глаза, буркнул недовольно:- Не люблю, когда на меня смотрят… на спящего…

— Почему? — мягко спросила, улыбаясь.

— Не люблю и всё… — он огляделся. — Как ты зашла, я не слышал?

Аэлла пожала плечами, мол, так получилось.

— Мне было жалко будить тебя, а вдруг тебе снится хороший сон… Я не хотела мешать тебе…

Идвар сел на постели по-турецки, посмотрел сверху, резким кивком отбросил волосы со лба.

— Давно ты здесь?

Она пожала плечами неопределённо.

— Я так и думала, что ты здесь, ждала, когда Эл заснёт, думаю, схожу, проверю…

Идвар улыбнулся одной половиной губ, все мысли его вдруг вернулись, все сомнения. Но он не мог заговорить о них, боялся её ответа.

— Не сиди на полу! Он холодный! Давно ли болела?

— Ещё болею… — она улыбнулась ему.

— Вставай! — он настойчиво нахмурился, и Аэлла поднялась, не пряча озорной улыбки, поперёк легла на кровати рядом с Идваром. Тот глядел на неё сверху и сбоку. Она была в одной бархатной накидке, а под ней — тонкая шерстяная рубашка до пят, войлочные тапочки она, брыкнув, сбросила на пол.

— Ты перебралась к себе?

— Эл беспокоится, я не хочу никаких подозрений.

— Как ты себя чувствуешь?

— Сегодня — лучше, чем вчера, а завтра будет лучше, чем сегодня, — она улыбалась, следя за ним через ресницы.

— Если опять не застынешь, — добавил Мирон негромко.

— Ты мне не дашь… — до чего же она была по-детски милой, непосредственной.

"Любишь ли ты меня?.. Любишь ли?.."- мучился он вопросами. А она вдруг спросила:

— Письмо от короля не приходило?

У Идвара аж что-то внутри оборвалось — "нет!", он медленно покачал головой, не сводя глаз с её лица. Почувствовал, как сами собой начали стискиваться кулаки, пальцы стали наливаться тяжестью. Она только для этого пришла, для этого и всё…

Он довольно грубовато положил на её колено тяжёлую ладонь, сжал пальцами, и в глазах Аэллы дрогнуло беспокойство, тревога, но она не попыталась даже помешать ему. Рука пошла вверх по бедру, замерла, вызывая у девушки выдох, она даже инстинктивно, по-женски, сомкнула бёдра.