Князь Тьмы и я. Книга вторая - Елена Звездная Страница 14

Из него ушла боль… Осталось только желание эту боль причинять.

— Измены не-бы-ло? — повторил он мою фразу, вот только так, что по телу холод стылый прошелся. — А что же это в таком случае было, Каиль?

Он отпустил меня в то же мгновение.

Полуобнаженный монстр с ленивой грацией непобедимого хищника, прошел к креслу, доставая на ходу из кармана брюк очки в тонкой золотой оправе. Развернулся, посмотрел на меня так, что если мне и было страшно до этого, то вот сейчас… сейчас стало страшнее. И как-то даже с издевкой надел очки.

А я как-то сразу поняла, что это начало моей казни.

Даркан отгородился. От моих мыслей. От моих просьб, которые, и я почему-то уже даже не сомневаюсь — последуют. От моих чувств. Ему больше не нужны были мои чувства, он пришел мстить за свою боль.

И я смотрела, как он медленно опускается в кресло, молодой мужчина вполне интеллигентного вида, на фоне Навьена — практически хрупкий, как сводит длинные холеные пальцы под подбородком, продолжая пристально смотреть на меня, и как на его губах появляется улыбка… страшная, безжалостная, предвкушающая и убийственная.

— Ты как-то сказала, что я даже не животное, я хуже. И секс со мной для тебя более чем извращение, не так ли?

Внутри все сжалось и заныло, от жуткого, страшного, чудовищного предчувствия.

— Слова имеют свойство ранить, Каиль, — очень тихо произнес князь, — особенно, если это слова твоей женщины. Но у нас, как выяснилось, имеется одна маленькая деталь, которую я несколько не учел — ты не считаешь себя моей женщиной.

В темных глазах за прозрачными стеклами очков, все ярче загораются алые зрачки. Солнце в пустыне лениво сжигает любую жизнь… Почему-то я думаю именно об этом несколько секунд прежде, чем до меня доходит — мой разум уже провел аналогию, и я уже знаю — сейчас вальяжно и безразлично сжигать будут меня. Флегматично. Отрешенно. Безжалостно.

— Раздевайся, — слово, сказанное почти неслышно.

Его можно было скорее угадать по движению губ, чем услышать…

Но его оказалось невозможно проигнорировать!

Это было сродни теплому порыву ветра, аромату жасмина и мяты, заполнившему всю спальню, окутавшему меня, околдовывающему. В животе вновь вспыхнуло желание, ноющее, тянущее, расползающееся. А в голове вдруг сделалось так восхитительно-восторженно пусто. Абсолютно пусто. Я словно вдруг оказалась под кайфом, с ощущением полета внутри, с желанием… с каким-то все нарастающим желанием… подчиняться? А с каких пор у меня вообще появилось желание подчиняться?

Но руки, мои руки, заскользили по плечам вниз, к застежкам на платье.

— Нет! — вырвалось криком.

Усмешка на губах Даркана, и вампир откинулся на спинку кресла, демонстративно наслаждаясь представлением. Не хватало лишь музыки, но словно подумав о том же, князь включил тихую мелодию, что-то из классики…

А я больше не могла, даже прошептать то «Нет!» что отчаянием билось в сознании.

Застежка за застежкой, и платье опадает грудой ткани к моим ногам.

— Красивая, — скользя взглядом по моему телу, произносит князь. — Какая же ты красивая… Туфли, Каиль, надень их.

Мне хочется орать. Броситься на этого урода, расцарапать такое прекрасное идеальное надменное лицо. Мне хочется остаться на месте и прикрыться руками… но я перешагиваю ткань, обхожу кровать, грациозно опускаюсь на край постели, и надеваю туфельку за туфелькой.

— У тебя очень красивые ноги, — тихий голос, сливающийся с тихой мелодией. — Встань и подойди.

Я не хочу. Не хочу вставать. Не хочу делать и шага. Я хочу умереть здесь и сейчас, только бы не чувствовать себя игрушкой, марионеткой в руках хозяина жизни и положения. Но в голове все та же восторженная пустота, каждый шаг дается легко, в каждом движении грация кошки, причем похотливой и жаждущей ласки хозяина.

Я останавливаюсь в шаге от Даркана.

— Распусти волосы.

Следующий приказ, я вынимаю шпильки, на спину и плечи тяжелой волной опадают волосы.

— Ты прекрасна, — цвет глаз вампира меняется, алый зрачок предвкушающе темнеет, во взгляде за тонким стеклом очков с золотой оправой, проступает голод.

— Украшения — сними их. Медленно.

Я понятия не имею, как все это расстегивать, на меня эту драгоценную мишуру цепляла Грэя, но… руки двигаются послушно, пальцы находят застежки и на пол осыпается колье, серьги, следом браслеты, кольца. Взгляд Даркана выразительно указывает на ножной браслет… Мне хотелось его послать. Матом. Грубо.

Еще лучше ударить с ноги, и плевать, что будет дальше, но… Я прогибаюсь как стриптизерша со стажем, опускаюсь в эротичном приседании, и отстегиваю украшение с левой щиколотки. Серебрянный ручеек с сапфировыми вкраплениями утекает словно вода, опадая на пол.

А я слышу:

— Нет, не поднимайся. Мы начнем с этой позы. Расстегни мой ремень.

Я… не пошевелилась.

Взгляд метнулся с лица Даркана, на брюки и то, что отчетливо проступило там, натянув ширинку до предела. Я знала, чего он хотел, вампир и не пытался это скрыть, напротив — он четко дал указания. Вот только князь не знал, что для меня это не просто запрет, это табу, вбитое на уровне подкорки. Я не против любых видов секса между влюбленными и любящими, но вот так, по принуждению, — для меня это приравнивалось к переходу в касту опущенных.

И пальцы сжались на коленях вампира, цепляясь за ткань, сжимаясь в спазме, сопротивляясь до последнего. Я… я не буду этого делать! Не буду!

И Даркан понял, где мое «слабое место». Или знал? Взгляд в черно-серые глаза, жестокая усмешка на губах и я понимаю со всей очевидностью — он знал. Прав был Навьен, говоря «Не играй с ним».

Медленно снял очки, вторую руку протянул, погладил меня по подбородку, заставил запрокинуть голову и посмотреть в его глаза.

— Издержки профессии, да, Каиль?

Тварь, ненавижу!

Усмехнулся.

Большой палец коснулся губ, оттянул нижнюю, с силой проводя по ней, и подавшись ко мне, князь выдохнул:

— А расскажи-ка мне, Каиль, за что на зоне становятся опущенными?

И я похолодела от страшного осознания — за любое неосторожно сказанное слово.

Зона страшное место. Место с извращенными понятиями морали, этики, законов, и с четкой градацией по иерархии. И самое последнее место в этой иерархии занимают опущенные. Попасть в эту касту отверженных легко — любая неосторожность, оскорбление, на которое не ответил, поступок, о последствиях которого не подумал и точка невозврата пройдена. На зоне переход по иерархии возможен в принципе для всех