Фуга номер семь - Элина Литера Страница 14

— А вы уверены, что это не так?

— Конечно, уверена! Он не знает, кто я.

— Прошу прощения, но в этом городе не так много девушек, которых можно описать столь однозначно, как вас. Он знает, кто вы, поверьте.

— Но в любом случае, когда мы сбежим, приданого мне никто не даст.

— Сбежите? — округлила я глаза.

— Да. Сбежим. И мне нужна ваша помощь, чтоб у нас был по крайней мере день, когда нас не хватятся. Вы можете сделать вид, что ухаживаете за мной, и однажды мы пойдем гулять с самого утра и на весь день. Вечером вас обнаружат без сознания...

Только этого мне не хватало. Я, конечно, жалела Оливию и хотела ей помочь, но, демоны, не в так!

— Погодите. Давайте пока остановимся на том, что вам нужно бежать. Мне не очень нравится план, по которому меня обнаружат без сознания. Я подумаю, как вам помочь. Все равно раньше Дня Равновесия ехать нельзя. Пока ночь больше дня, дилижанс останавливается в деревне на полпути, а за два дня вас нагонят. После Дня Равновесия дилижанс едет один день, а вечером вы скроетесь в городе. Но я пока ничего не обещаю.

— Благодарю вас, Леон! — просияла девушка, и от искренней улыбки даже стала милой.

Быстро сжав мою руку она выскочила за дверь. Интересно, кто этот ее возлюбленный? Должно быть неплохой человек, если ему нужна сама Оливия, а не ее деньги, и не смазливое личико какой-нибудь пустышки.

Теперь, когда у нас есть общий секрет, Оливия станет со мной больше разговаривать, и есть шанс подружиться. Вот бы получилось уехать всем вместе! Оливия, ее возлюбленный, я и... Я зажмурилась, чтоб удержать слезы. И я.

Глава 8

Я выбрала томик рассказов, которых еще не читала, и ушла к себе.

Чтение не помогало. Верней сказать, никакого чтения и не получилось, я читала строчку и тут же забывала, о чем она.

За четверть часа до полуночи я бросила книжку на столик и переоделась в женское. Цепляя маску я обещала себе, что постучусь в номер семь, выясню, что там никого больше нет, и на этом позорная страница моей жизни будет закрыта.

Посыпал мелкий снег. Поскальзываясь и ругая себя за глупость я мелкими шажками бежала по главной улице, закрывая лицо, чтоб редкие прохожие не удивлялись, куда это женщина в маске идет в такое время. За три квартала до нужного поворота я нырнула в подворотню, прошла через узкие проходы, перелезла через забор, спугнула какое-то мелкое животное и вышла на улицу чуть дальше нужного дома. После того, как господин Сантр сообщил, что у флигеля заметили мою "подружку", я решила скрываться получше и разведала днем дорогу по задворкам. Такой путь занимал гораздо больше времени, особенно там, где приходилось двигаться на ощупь, не видя ни земли, ни преград, но не хотелось бы, что меня выследили, тем более, теперь, когда дело о контрабанде будут расследовать, и наверняка найдут это логово Фила. Подружка Леона поздно вечером уходит от помощника королевского надзорника и бежит к контрабандисту — нет, не стоит подавать им подобные сведения.

Когда до цели оставалась сотня шагов, ко мне поковыляла какая-то фигура, что-то невнятно бормоча заплетающимся языком. Я ударила молнией из кольца по протянутой руке, и фигура упала, глухо ругаясь. Это происшествие не вызвало во мне ни страха, ни сомнений. Страх отжил свое вчера, сомнения — сегодня.

Я мчалась вперед, и одна мысль билась в голове в такт шагам: я постучу и уйду, я постучу и уйду.

Едва касаясь ступеней я взлетела по лестнице и четыре раза быстро ударила костяшками пальцев по дереву двери. Тук-тук-тук-тук. Теперь медленно досчитать до десяти и спускаться.

Я не сразу осознала, что дверь открылась, и силуэт Филиппа вырисовывается на фоне расцвеченной огнем камина стены. За два дня я настолько утвердилось в мысли, что погибший контрабандист и есть тенор Филипп, что сейчас я стояла и смотрела, не веря своим глазам.

— Незнакомка? Хм. Ты не желаешь войти?

Я переступила порог и остановилась. Мои планы на вечер были ясными и определенными: постучаться в пустую комнату, спуститься по лестнице, добрести до дома, раздеться и упасть в кровать, плакать и сокрушаться, какая я дура. Теперь я не знала, что делать.

— Что с тобой?

Филипп помог мне снять плащ с сапогами и подал горячее вино. Я обняла кружку руками и бездумно смотрела на огонь.

— Милая, что случилось?

Я отпила глоток и вернула кружку на табурет.

— Ты знаешь, что вчера арестовали трех контрабандистов?

— А четвертый упал в пропасть. Да, весь город гудел, что сцапали местную легенду, Пита и Фила.

— Именно. Погибшего звали Фил. Понимаешь?

Он шумно выдохнул, сгреб меня и посадил к себе на колени. Уткнувшись ему в плечо, я глухо жаловалась:

— Я думала, что это ты. Я думала, что это ты возил чернецы и драконовы семена. Что это ты лежишь на дне пропасти. — Я начала всхлипывать.

— Тш-ш-ш... Я живой. Я никогда не стал бы связываться с такой дрянью, поверь мне.

Я вздохнула. Мы оба храним тайны, мы нигде больше не можем узнать что-то один о другом. Нам остается только верить друг другу.

— Расскажи, что ты возишь?

— Снимешь маску — расскажу, — весело отозвался он. — Я никогда не возил ничего запрещенного, ничего такого, что не стали бы продавать честнейшие торговцы в открытой лавке напротив столичной мэрии. Милая, ты выглядишь так, что тебя хочется завернуть в одеяло и уложить спать, вместо... м... прочих времяпрепровождений.

От этого напоминания я резко выпрямилась и уперлась руками в его плечи.

— Что ты делал в борделе?

— Что?!

— Вот я и спрашиваю — что? Объяснишь?

— Я-то объясню. А ты объяснишь, как ты об этом узнала?

Хм. Об этом я не подумала. Взгляд Филиппа стал серьезным. Медленным шепотом он спросил:

— Что ты делала в "Дикой козочке"?

— Ничего я там не делала! Я просто знаю, что ты там был.

— Милая... — его взгляд стал напряженным, губы сжались в нитку, и после паузы он тихо спросил: — Кто ты? Чем ты зарабатываешь гольдены?

— О боги... Нет, я не работаю в "Дикой козочке",