Гори, гори ясно! - Ольга Петрова Страница 14

Я к ним не присоединилась — перспектива купаться в заросшем пруду с затхлой водой меня не прельщала, к тому же, насколько я помнила, в этом водоеме всегда была куча пиявок. Как в подтверждение послышался вопль Макса — кровососы с жадностью набросились на экзотический деликатес. Ребята вскоре вернулись, покрытые ряской и пахнущие тиной. Макс озабоченно рассматривал пострадавшее предплечье.

— Давай посмотрю! — предложила я. Оказалось, пиявка не успела присосаться, лишь попробовала жертву.

— Ну все, больше никаких купаний, — со смехом объявила я. — Ты ей наверняка пришелся по вкусу, и теперь она будет ждать тебя, чтобы доесть.

— Я туда и близко больше не подойду, — с отвращением проворчал Макс.

Он не успокоился, пока не сбегал в машину за аптечкой, и не обработал ранку йодом. Потом парни растянулись на траве, подставив тела солнцу: одно бледное, а другое от природы более чем смуглое. Мы с Шариком расположились чуть в сторонке, в призрачной тени чахлого кустика. Постепенно всех охватило приятное сонно-ленивое состояние. В траве стрекотали все, кто мог стрекотать, а в воздухе жужжали и зудели все, кто мог жужжать и зудеть. Вдалеке куковала кукушка, остальные птицы самовыражались кто во что горазд. Запах солнца, травы и цветов в сопровождении оркестра птиц и насекомых и в сочетании с теплым летним ветерком создавали беззаботное ощущение полного спокойствия.

Вдруг Шарик предупредительно гавкнул, честно исполняя обязанности сторожа. Со стороны дороги к нам шагал какой-то человек. Мне как-то сразу припомнились обещанные Глобусом неприятности. Неужели он и в самом деле не поленился и заявил "куда следует"? Костя с Максом озабоченно переглянулись и поднялись на ноги, а я решила пока остаться в тени, в прямом и переносном смысле и оттуда рассматривала приближающегося потенциального стража достояния нации.

Честно говоря, страж внушительностью не отличался. Сутулый парень в очках, на голове встопорщенный ежик волос неопределенного цвета. Белая рубашка с коротким рукавом, серые брюки, несуразный дипломат в руках. Не верилось, что сейчас он официально представится, достанет какие-нибудь "корочки" и потребует документы и объяснения. Скорее, вид у незнакомца был как у ребенка, который неуверенно подходит к песочнице с играющей малышней и не решается спросить: "А можно мне с вами?"

Так как Костя и Макс молча разглядывали пришельца и в песочницу его звать не спешили, я решила, что пора налаживать контакт, а там уж по ситуации, как пойдет.

— Добрый день! — я поднялась навстречу и улыбнулась как можно приветливее.

— Д-д-добрый, — подтвердил парень, смутившись от столь сердечного приема.

Поморгал глазами, осмелел и задал совершенно бестактный вопрос:

— А что это вы здесь делаете?

— Отдыхаем, — честно ответил Костя.

Пришелец вновь поморгал глазами — похоже, это у него было реакцией на любую новую информацию — и уже было открыл рот для очередного бестактного вопроса, но тут Шарик решил, что пришло время и ему поздороваться с гостем, и с восторгом кинулся к нему, пару раз тявкнув на ходу для приличия. Очкарик занервничал, как будто на него бежал боевой слон, а не маленькая моська, отступил на пару шагов и приготовился защищаться дипломатом. Дипломат, изначально не предназначенный для самообороны, раскрылся, и оказался складным мольбертом. На землю посыпались кисти, тюбики с красками, какие-то баночки. Не обращая на это внимания, парень продолжал угрожающе размахивать мольбертом, повторяя:

— Уберите собаку! Пожалуйста, уберите ее от меня!

Опасаясь не за истеричного художника, а за Шарика, я подхватила песика на руки.

— Не бойтесь, я держу его! — и добавила с легкой обидой за друга. — Вообще-то он не кусается!

Несостоявшийся страж закона принялся неуклюже складывать мольберт.

— П-п-понимаете, я вообще не очень люблю собак. Меня в детстве соседская болонка укусила, — сконфуженно объяснил он.

Костя, Макс и Шарик дружно фыркнули. Я сдержалась.

Сложив художественные принадлежности и отряхнув колени, очкарик выпрямился и сообщил свое имя:

— Даниил.

Мы тоже представились по очереди и пригласили визитера присоединиться к нам, то есть присесть рядом на траву и рассказать, кто он и откуда взялся. Шарика я от греха подальше держала на руках. Оказалось, наш гость был внуком бабки Насти, еще одной здравствующей деревенской старожилки. Про нее еще, помнится, болтали, что она знахарка и ведунья, но я ее совершенно не помнила.

— Так получается, ты тоже Катин деревенский приятель? — уточнил Костя.

Я повнимательнее пригляделась к гостю, пытаясь понять, был ли в нашей компании подобный экземпляр. Наверняка он и в детстве не отличался силой и ростом, скорее, был мальчиком из тех, кого били даже в художественной школе.

— Я не бывал здесь в детстве, — рассеял Даниил мои сомнения. — Отец с дедом рассорились еще до моего рождения и практически не общались с ним. Бабка пару раз в год к нам в гости приезжала, и все. После смерти деда она совсем одна осталась, а годы уже не те, вот я и стал приезжать сюда, ей помогать. А заодно этюды писать — места здесь красивые.

— Постой, твой дед ведь Яков Андреевич, кузнец? — припомнила я седобородого мрачного старика. — И давно он умер?

— Да, все верно, к-кузнец, — подтвердил пришелец, слегка заикаясь. — Он уже лет пять как умер. Я с ним так и не познакомился.

— Как же твой отец умудрился так с ним поссориться? — с искренним непониманием спросил Макс.

— Долгая история, — передернул тощими плечами художник.

— Нам сейчас не до долгих историй, — вмешался Костя. — Пойдем, Макс, работа ждет!

Макс неохотно поднялся, махнул гостю рукой и поплелся за Костей.

— А чем вы здесь занимаетесь? — снова спросил художник.

— Да так, ищем кое-что, — начала я, и тут мне пришла в голову идея. — Ты лучше приходи к нам на вечерние посиделки у костра, и мы расскажем, что здесь делаем, и ты поведаешь свою долгую историю, — предложила я.

— Хорошо, приду с удовольствием, — неожиданно обрадовался парень.

Я тоже была довольна — разбавлю компанию, глядишь, и Варькино общество окажется не таким тягостным. Да и про «исторический потенциал» пускай Костя вещает, у него это хорошо получается.

Даниил ухватил свой чемоданчик, неловко попрощался, смущенно улыбнулся и потопал в сторону реки. «Отправился писать