Бронислава Вонсович - Я ненавижу магические академии Страница 15

— Эти магические выродки должны быть запрещены, — уверенно сказала она, делая шаг подальше от Фиффи и поближе к двери.

Фиффи неторопливо покинул обжитое место и направился в ее сторону.

— Я жалобу ректору напишу, — взвизгнула Делла и выскочила за дверь. — Это заговор. Нас, Суржиков, всегда пытаются извести, потому что мы — опора трона!

Но договаривала она уже за дверью. Фиффи разочарованно зашелестел и сделал движение в сторону Хайдеггера, но тот, видно, показался ему не столь вкусным, как Суржики, и питомец мой вернулся на свою лежанку, устроенную им лично из всей найденной в комнате грязи. А фьордина Нильте еще немного поорала, чтобы я даже не надеялась залезть в постель к ее драгоценному сыночку, но устраивать скандалы без свидетелей и перед закрытой дверью неинтересно, поэтому она вскоре замолчала, и мы услышали нервное удаляющееся цоканье ее каблуков.

— Вам повезло, — неожиданно сказал Мартин, а когда я недоуменно подняла на него глаза, продолжил: — Вы не успели выйти замуж за ее сына, она бы тогда вас точно съела.

— У меня есть защитник, — я кивнула головой на Фиффи, который весь распластался на созданной им куче и даже веточками уже не перебирал.

— Неужели ваш бывший жених хотел вас… — он замялся, пытаясь подобрать приличное слово.

Да, приличным словом Антера назвать было сложно, с этим я была вполне согласна, поэтому поспешила на помощь своему новому знакомому:

— Я не хочу об этом вспоминать, фьорд Хайдеггер, — подрагивающим от пережитого голосом сказала я. — Это было так ужасно, так ужасно. Нильте расторг помолвку после ареста моей семьи, но мне никогда и в голову бы раньше не пришло, что он способен на… насилие. Но Фиффи успел вовремя, и я смогла убежать.

Мартин во время моего сбивчивого рассказа смотрел на меня с большим сочувствием, а потом сказал:

— Есть же такие негодяи. Ему так повезло, в невесты досталась такая прекрасная благородная девушка (на этом месте я смущенно потупилась, а как же иначе показать свою врожденную деликатность), а он так гадко себя повел.

— Конечно, — горячо сказала я, — вы бы никогда так не поступили. Вы человек благородный, но он решил, что с девушкой из преступной семьи можно не церемониться. Я же теперь совсем одна, и защитить меня некому.

Дрожанье голосом мне удалось на славу, бабушка была бы довольна — никакого писка, все как раз на таком уровне, чтобы вызвать сочувствие, а не желание заткнуть уши и больше никогда не слышать.

— О-о, фьорда Берлисенсис, — растроганно протянул он. — Если бы я только мог надеяться, что вы примете мое предложение, вам бы никогда больше не пришлось бороться с этим жестоким миром в одиночку.

От изумления глаза у меня широко открылись. Это что, он мне сейчас предложил выйти за него замуж? Нужно срочно соглашаться, пока он не передумал. Но что-то мешало ответить согласием тут же, просто внутренний барьер стоял, и все тут. Как-то неспортивно это получилось, слишком быстро, никакого интереса. Ведь если я соглашусь, то нужно будет за него выходить — Берлисенсисы никогда не нарушают данное ими слово. А ведь ужасно подозрительно, что такой молодой и интересный фьорд до сих пор не женат и даже невесты не имеет. А вдруг у него какие дурные привычки, или, не дай бог, кредит? Нет, прежде, чем соглашаться, надо непременно все о нем разузнать. И потом, приличные девушки никогда не соглашаются на первое же предложение руки и сердца. То, что дается легко, — не ценится.

— Это так неожиданно, Мартин, ой, извините, фьорд Хайдеггер, — наконец сказала я, бросая в его сторону осторожный нежно-призывный взгляд.

— Нет, для вас я Мартин, — твердо сказал он.

— Тогда я для вас Лисандра, — улыбнулась я. — Вы мне очень нравитесь, Мартин, но я же не могу вот так. Я только недавно была помолвлена с другим человеком. Да и вас я почти не знаю. Я чувствую, что человек вы необыкновенно хороший, — подсластила я ему горькую пилюлю, — но мне нужно время, чтобы прийти в себя. Я не способна сейчас строить отношения с кем-либо.

— Извините, Лисандра, — смутился он. — Я совсем об этом не подумал.

Я нежно затрепетала ресницами…

В оранжерею я летела как на крыльях. Такой успех, это надо же! Страх перед тем, что я вновь окажусь на улице, под угрозой расправы со стороны Нильте, отошел куда-то далеко. От счастливого замужества меня отделяло только одно слово «да», с которым можно было пока не торопиться — сессия-то еще совсем не скоро, а до нее никто меня не отчислит, если я на занятия ходить буду.

Оранжерея факультета Земли прекрасно просматривалась с любой точки академии — несколько огромных стеклянных куполов, связанных между собой переходами. Под каждым куполом создавались свои условия для определенных групп растений, что использовались в магической практике. Размер этих сооружений впечатлял, но я понадеялась, что там уже достаточное количество подсобных рабочих и без меня, а мне выделят маленькую грядочку, с которой я вполне способна справиться.

Заведующая оранжереей, фьордина Симона Вейль, была совсем не рада моему приходу. Она смерила меня тяжелым взглядом с головы до ног, особенно задержавшись на моих туфельках. И я ее прекрасно понимаю, на такую обувь и годовой зарплаты местных рабочих не хватит. Потом она мрачно перечитала записку от моего декана.

— Кудзимоси, что, издевается? — недовольно просила она меня.

— Это вы про зарплату? — обрадованно уточнила я. — Мне тоже кажется она слишком маленькой, не соответствующей тяжести работы.

— Н-да? — скептически посмотрела она на меня. — Это я про аристократочек на шпильках и с маникюром. Фьорда, вы вообще что-нибудь умеете делать?

— Конечно, фьордина Вейль, — бодро отрапортовала я. — Все, что скажете.

— Фьорда, вы вообще представляете, что нужно делать с растениями?

— Конечно, фьордина Вейль. У меня даже растительный питомец есть. И я слежу за его регулярным и правильным питанием. Он у меня даже минеральные добавки получает.

Считается ли железо минералом или не считается? Неважно, во всяком случае, Фиффи его получил предостаточно. И питание у него вполне разнообразное — я со своим любимцем даже яблоком поделилась. Так что обвинить меня во лжи вряд ли удастся, хотя фьордина-заведующая смотрела на меня очень недоверчиво. Я улыбалась ей со всем возможным для меня выражением счастья, но на ее лице это чувство так и не отразилось. Все же женщины такие неотзывчивые…

— Хорошо, приходите завтра, сразу после обеда, — мрачно сказала она. — Халат мы вам выдадим, а вот на ноги вам нужно что-то другое.