Елена Жаринова - Наследник Шимилора Страница 15

— А что будет, если я соглашусь? — осторожно поинтересовалась я.

— Завтрашний день вы начнете в Лаверэле, — ответил шеф.

— Что?! Так прямо?! — я поперхнулась от волнения. — Но я… Я совершенно не готова… И, в конце концов, я должна подумать. Это же не шутка, Афанасий Германович! Это же другой мир!

Он сурово-официально посмотрел на меня.

— Шутка — не шутка, Жанна, а дело обстоит так. Или мы с вами сейчас возвращаемся по тому коридору, откуда пришли, — попутно проведя операцию над вашей памятью. Или мы, не теряя времени, погружаем вас в виртуальную реальность. Вы получаете краткий инструктаж, а потом — другим коридором отправляетесь в Лаверэль. Дело не терпит промедления. В любом случае мне нужна ваша подпись на контракте — согласие или отказ.

Алена подсунула мне контракт, куда уже были вписаны мои данные, а шеф протянул свою ручку — роскошный золотой «паркер». Я расправила документ на коленях… «Согласие» и «Отказ» — это был выбор между будущим и прошлым. Ну не могла я отказаться! Я занесла ручку. И вдруг вся похолодела.

— Слушайте, а как же моя собака? Я не могу его бросить! Мать его попросту усыпит.

Я чуть не плакала. Десять миллионов долларов уплывали от меня. Но они не стоили Чаниной жизни. Это с человеком можно поговорить, что-то ему объяснить: «Понимаешь, брат, так вышло. В нашем мире каждый за себя, ты уж прости». Десять лет — целый собачий век… Нет, я не могла так поступить со своим единственным другом.

— Собака? Нет никаких проблем. Я думал, это само собой разумеется, — услышала я голос Афанасия Германовича. — Алена!

Алена встала, открыла дверь и залихватски, по-разбойничьи свистнула. Я услышала топот лап и восторженный, заливистый лай.

— Такие вот дела, — глубокомысленно заметил шеф.

Часть 2

К СЕВЕРУ ОТ РЕКИ БЛО

Я конквистадор в панцире железном,

Я весело преследую звезду,

Я прохожу по пропастям и безднам

И отдыхаю в радостном саду.

1. «Столичная штучка»

Я ехала вдоль дикого берега Рабуса и смотрела, как солнечный диск осторожно опускается в воду и как бегут по реке огненные змеи.

Моя лошадь — белоснежная, в алых яблоках, — брезгливо ступала по хрустящему ракушечнику, покрытому бурой тиной. Чанг с восторгом носился по берегу, выхватывая из воды стебли водорослей и распугивая крошечных рыбешек. Слуга трусил позади на низкорослом гнедом жеребчике, навьюченном дорожными мешками: впереди нас ждал неблизкий путь.

Звезду, дающую свет и тепло этому миру, называют Ламерис. Это одна из богинь местного пантеона, отвечающая за богатство, плодородие и семейное счастье. Ее изображают в виде очень полной, круглолицей женщины в красных одеждах. Здешнее солнце старше земного, поэтому на закате оно становится темно-красным, как густая кровь.

— Гарсии, ну почему бы не поехать улицами? — ворчал Бар. — Вот охота — нюхать эту гниль, Пегль ее забери! А мне чайка на берет нагадила.

Действительно, дикий берег являл собой неприглядное зрелище. Зато в городе никогда не увидишь такой роскошный закат! Что делать, мой слуга был совершенно лишен эстетического чувства…

Бар появился в моем доме в начале месяца Вишни — то есть спустя пять недель после того, как я поселилась в Вэллайде. Привратник доложил мне, что какой-то бродяга добивается встречи со мной. Сердце мое вздрогнуло: я подумала, что вопреки обыкновению, фраматы прислали ко мне кого-то из землян. Однако передо мной оказался типичный лаверэлец, насколько я могла судить — уроженец юга. Когда я вышла на крыльцо, он поднялся со ступенек и снял потертый берет с двумя красными перышками.

— Доброго здоровья, гарсин, — приветствовал он меня, потирая шею, на которой поблескивал транк. — Жаркие нынче дни, а? Водичкой не угостите?

— Нолис, принеси стакан воды, — велела я служанке, с любопытством выглянувшей из-за дверей. Потом, не скрывая раздражения, повернулась к бродяге: — Вы что, хотели видеть меня, чтобы попросить попить?

— Иногда люди должны пить, — рассудительно ответил тот. — А пришел я к вам, чтобы наняться слугой.

— Мне не нужен слуга. Пейте свою воду и уходите.

Бродяга принял из рук служанки стакан, глотнул.

— А винца не догадалась туда капнуть, дочка? Ну да ладно, — вздохнул он. — А вы, гарсин, не подумавши сказали. Как это вам не нужен слуга? Еще как нужен. Причем именно такой, как я.

И наглец улыбнулся, обнажив широкие редкие зубы.

Ошарашенная таким напором, я вгляделась в лицо бродяги. Хитрый прищур, седеющие длинные усы… И шрам на левой щеке, поросшей рыжеватой щетиной. В общем, разбойничья рожа.

— Ладно, — сдалась я. — Что ты умеешь делать?

— Все, — оживился бродяга, — все, что вашей душе угодно. Вы и подумать не успеете, а старый Бар тут как тут.

— И чего ты хочешь за свою службу?

— Пять доранов в месяц, — глазом не моргнув, ответил разбойник.

Я поперхнулась: столько получал не каждый солдат королевской гвардии! Но когда человек так высоко себя ценит, поневоле относишься к нему с уважением. Я обреченно кивнула и отправила Бара выгуливать Чаню. Кто-кто, а мой пес чувствовал себя в Лаверэле, как рыба в воде. А я?

Парадное крыльцо моего дома выходило на тихую улицу Королевских Лип. Я вступила во владение этим великолепным особняком, как только приехала в столицу. Согласно «легенде», я была вдовой Ревнивого Шогга из рода Феродэнов. Мой покойный муж, мелкопоместный дворянин, отдаленно связанный родством с королевским домом, вполне оправдывал свое прозвище. Меня выдали замуж за этого деспота совсем юной. Шогг держал меня взаперти, и я ни разу в жизни не покидала пределы нашего поместья, расположенного в окрестностях Ренедлава — небольшого приграничного городка. Когда мой супруг умер, я стала наследницей огромного состояния. И теперь для полного счастья мне не хватало только родственной поддержки. Поэтому я послала королю письмо с нижайшей, верноподданнической просьбой разрешить мне приобрести дом в столице. Энриэль IV очень скоро ответил мне, что будет рад, если я поселюсь на улице Королевских Лип. Сразу по приезде в Вэллайд я была представлена ко двору.

Первое время я боялась, что коренные жители королевства Шимилор распознают во мне чужачку. Но этого не случилось. На меня смотрели с любопытством, как на приезжую — и только.

Поразительно, но вся подготовка к «внедрению» в другой мир на десять лет заняла не более часа. Как только я подписала контракт, Афанасий Германович сдал меня с рук на руки другому фрамату, высокому хмурому мужчине с лицом дядюшки Фестера из «Семейки Адамс». Тот усадил меня в кресло, очень похожее на электрический стул, и надел на голову шлем.