Лили Сент-Кроу - Странные ангелы Страница 15

Я тупо уставилась на маленький стаканчик с изображением смешного утенка Дональда и ждала, когда остынет обжигающе горячий кофе. Глаза жутко зудели и чесались, как будто в них насыпали тонны песка.

От гнойной жижи, которой меня окатил убитый зомби, удалось оттереться сразу. Потом я накинула на себя что-то из одежды и запихала в сумку найденные в доме деньги. Жаль, что отцовский бумажник пропал: либо лежит забытый в грузовичке, либо, что вероятнее всего, его прибрали к рукам. Потом я бросилась вон из дома, но почему-то задержалась на секунду, чтобы выключить обогреватель. Мимоходом заметила, что задняя дверь разбита в щепки, однако, несмотря на это, в доме стоял едкий запах, как от горелого масла.

Вдруг соседи услышали выстрелы? Скорее всего, нет, иначе вокруг давно бы голосили полицейские сирены. К тому же наш дом, словно пораженный чумой, стоит на отшибе, и что творится у соседей не слышно. Именно своей уединенностью привлек отца этот дом. Кстати, не стоит забывать, что снег приглушает звуки.

Если бы зомби растерзал меня, ни одна душа не узнала бы, что я умерла. И лежали бы мои бренные останки там, и…

Мозги впали в ступор, подобно заглохшему двигателю в автомобиле. От неожиданного предположения дрожь пробежала по всему телу, и подо мной жалобно скрипнул пластмассовый стул. А вокруг ярко, как в раю, горят огни торгового комплекса, посетители делают привычные покупки. Во внутреннем дворике этажом ниже, где находятся продуктовые павильоны, весело журчит фонтан. Брызги стекают ручейками по изящным плитам в стиле ар-деко и узорчатым стальным прутьям. Будто и не было в помине разлагающегося зомби в моей гостиной!

А на столе — белая окружность, ограничивающая коричневый эллипс, с сужающейся книзу формой. Это пенопластовый стаканчик с кофе. Попробовать его зарисовать? Альбом лежит в сумке, заброшенный туда вместе с остальными вещами в сумасшедшей спешке. Отвлечься хотя бы рисованием — неплохая идея, но как удержать карандаш в трясущейся руке?! Я снова вздрогнула. Спросите меня, во что я одета сейчас, не отвечу! Помню только, что переодевалась в каком-то тумане после того, как смыла с себя липкий гной.

Я застрелила его! Застрелила собственного отца!

Память снова услужливо подсовывает воспоминания о глазах отца. Гнойные белки, тусклые зрачки, в глубине играет кровавый отблеск… Эти голубые глаза уже мертвы, их границы потеряли четкость, но они по-прежнему не сводят с меня алчущего взгляда. В моих руках дрожит пистолет, а запах тления сводит с ума…

Горло снова судорожно сжимается от рвущихся наружу рыданий, но звуки тонут в шуме падающей воды в фонтане. Я делаю усилие и не позволяю себе расплакаться. Внимание со стороны окружающих нужно сейчас меньше всего.

Я убила отца.

Здравствуйте, офицер! Вы не могли бы мне помочь? Отец превратился в зомби. Собственно, мы с ним путешествовали по стране, охотясь на существа, считающиеся вымыслами и героями сказок. А в вашем городке они напали на нас сами. Мне бы отсидеться в спокойном местечке под вашим присмотром. Только поручитесь головой, что мне обязательно принесут святую воду или другие освященные предметы. Может, у вас и серебряные пули есть? Поделитесь, а? Было бы чудесно! Нет, даже круто! Огромное спасибо! Да, и пока вы не ушли, скажите этим ребятам со смирительными рубашками, что я в своем уме. Помогите, пожалуйста!

Я дотронулась двумя пальцами до края стаканчика, чуть не расплескав кофе. Скоро павильоны в торговом центре закроются, и впереди меня ждет беспросветная ночь. Куда идти? Шестнадцатилетней девочке не снять номер в пристойном отеле по своим документам, а в сомнительных гостиницах на окраине города за анонимность потребуют больше денег, чем мне позволяют финансы. Кстати о финансах! Надо обдумать, как заработать деньги, когда закончатся мои. И еще…

Нет, не могу даже думать о планах на будущее!

Господи всемогущий, я ведь застрелила отца! Убила собственного отца!

К горлу подступает тугой комок, и из глаз вот-вот хлынут горючие слезы. Вдруг жуткий скребущий звук по стеклу задней двери, по-прежнему звучащий в ушах, заглушается вполне реальным скрежетом пластмассового стула, который кто-то подтащил от соседнего столика к моему, нагло усевшись напротив и ухмыляясь сквозь копну темных кудрей.

— Вот ты где! Два дня подряд прогуливаешь занятия. Нехорошо, голубушка! Смотри, как бы полицию не вызвали!

Грейвс поставил на стол стакан с напитком «Орэйндж Джулиус».[1] Я предусмотрительно выбрала себе столик у стены и все равно нервно вздрагивала каждый раз, когда за спиной посетители проходили в туалет. С этого места прекрасно просматривается весь зал, а тыл мне прикрывает огромная искусственная пальма в кадке. Вручить бы орден тому, кто поставил ее прямо за стулом!

Я перевела взгляд со стаканчика с кофе на подсевшего ко мне гота и неожиданно для себя рассмотрела серебряную сережку в его левом ухе. Да это череп с двумя скрещенными костями! Правда, радость по поводу сего открытия оказалась недолгой: ее захлестнула набирающая силы паника, сжимая в очередной раз горло и заставляя сердце выбивать барабанную дробь.

Грейвс откинул выкрашенные в иссиня-черный цвет волосы с зеленых глаз. Да, сегодня они кажутся скорее зелеными, чем карими, и по форме мало похожи на азиатские. А вот доставшаяся парню от природы смуглая кожа определенно вызывает зависть!

— Да что с тобой? — Ухмылка сползла с обескураженного лица.

Сегодня Грейвс был в футболке с изображением рок-группы «Kiss» и привычном черном плаще. А когда он положил на стол длинные руки, я заметила те же самые черные перчатки без пальцев. С серебряной цепи на груди блеснуло перевернутое распятие.

Невидимая рука снова сжала горло.

— Дрю, ты себя нормально чувствуешь? — не унимался Грейвс.

Я едва не рассмеялась в ответ.

Я чувствую себя не нормально, а совершенно ненормально, ненормально настолько, насколько можно предположить!

Взгляд скользит с парня обратно на стаканчик с кофе.

— Господи, Дрю, да скажи, наконец, что случилось? Расставив локти на столе, он придвинулся ко мне вплотную, и я с трудом сдержалась, чтобы не отпрянуть.

Не приближайся ко мне, черт возьми! Я только что убила собственного отца!

— Дрю, очнись! — Грейвс щелкнул смуглыми пальцами перед моим лицом. — Что ты сидишь, как неживая? Ответь, в конце концов, что случилось?!

Боже мой!

Тугой комок в горле отступил после недолгой, но изнурительной борьбы. Я дважды судорожно сглотнула, прежде чем услышала собственный голос, слабый и безжизненный, но все-таки мой: