Карин Эссекс - Похищение Афины Страница 15

Молчание. И уже через мгновение грохот обрушившихся аплодисментов.

— Браво! Браво! — кричали итальянские гости, к которым тут же присоединился вскочивший на ноги адмирал Нельсон.

Сэр Уильям с усилием поднялся и, потирая рукой бедро, устремил взгляд на сцену.

— Что за великолепная женщина! — проговорил Элджин, тоже хлопавший в ладоши. — Превосходное тело.

— Вот уж действительно, — шепнула Мэри. — Настоящая распутница!

Могла бы она прежде осмелиться выговорить вслух бранное слово? Не меняется ли под влиянием Эммы Гамильтон ее собственное поведение?

Элджин улыбнулся.

— Ты находишь это представление вульгарным?

— Конечно же.

Даже в ее собственных ушах ответ прозвучал ханжески. Это представление и вправду было вульгарным, но не только таким. Оно обладало и другими качествами, хоть она пока не могла подобрать им названия, но уже поняла, что считает знаменитую Эмму Гамильтон столь же обольстительной, сколь и отталкивающей.

К обеду хозяйка вышла в платье фасона, который модные журналы называли а 1а Великий Нил. В ушах ярко горели золотые якоря. Слегка напоминавшее ее сценические мантии, белое атласное платье свободно падало с плеч вольными складками. Под самой грудью его схватывала лента. На этой женщине явно не было корсета.

«Свободное тело, свободные мысли», — подумала Мэри и попыталась представить, смогла бы она сама появиться в приличном обществе незашнурованной.

А Эмму, казалось, ничуть не смущала такая свобода. На ногах ее были легкие туфельки, но даже без каблуков она оказалась выше многих собравшихся женщин. Золотая шаль, задрапировавшая ее плечи, была украшена по углам надписями «Нельсон» и «Победа». Эмма с грациозным спокойствием принимала комплименты собравшихся.

Она приятна в общении, признала Мэри, отметив про себя, что та тщательно избегает встречаться глазами с Элджином, хотя, конечно, соблазнительнице стоит больших жертв не испробовать свои чары на самом красивом и знатном из ее гостей. Эмма пригласила Мэри остановиться в их палаццо, где она и сэр Уильям позаботятся о том, чтобы гостья не испытывала ни малейших неудобств, и обеспечат всем, чем смогут «в тех странных обстоятельствах, в которых мы оказались, будучи изгнанными из нашего неаполитанского жилища». Но, настроившись не делить кров с «этой особой», Мэри предложение вежливо отклонила.

— Король с супругой хотели бы видеть вас завтра на гребных гонках. Она мечтают познакомиться с вами, леди Элджин, — продолжала Эмма. — Но прошу, не надевайте парадного туалета. Мы здесь далеки от формальностей неаполитанского двора. Я собираюсь надеть самое простенькое утреннее платье.

— Не сочтет ли королева это знаком неуважения? — спросила Мэри.

По ужасной сицилийской жаре она бы с удовольствием надела что-нибудь легкое, но боялась произвести неблагоприятное впечатление, уронив тем самым престиж Элджина как английского посла. К тому же ей очень не хотелось быть представленной ко двору неаполитанского короля «этой особой», но леди Гамильтон была как-никак супругой посла их державы. Мэри надеялась, что королевская чета сумеет отличить соблюдение правил протокола от одобрения поведения такой женщины.

— Конечно же нет! — воскликнула леди Гамильтон. — Я даже прическу сооружать не стану.

Вскоре после обеда Мэри и Элджин удалились, оставив сэра Уильяма дремать в кресле у камина, а лорда Нельсона ловить каждое слово и каждый жест любовницы.

«Он ведет себя как без памяти влюбленный слюнтяй, — рассмеялась про себя Мэри. — И едва ли кто сочтет, что эта роль подходит ему».

Одураченная. Высмеянная. Обманутая этой Иезавелью. Ну почему эти женщины из простонародья всегда, какие бы возможности ни даровала им судьба, относятся к аристократии со злобой?

Гребные гонки, на которые Мэри была приглашена от имени короля и королевы Эммой Гамильтон, оказались одним из самых торжественных событий, почтить которое собралась вся знать Сицилии. Королева приветствовала Элджина и Мэри, усадив их на почетные места в своей ложе. Мэри была также самым парадным образом представлена королю и трем принцессам. Итак, один из наиболее важных праздников и событие огромной помпезности.

При том что Мэри, по ее совету, надела самое простое хлопковое платье, Эмма Гамильтон блистала в тончайшем, расшитом золотом туалете, украшенном бриллиантами и множеством разных драгоценных камней. Королева и принцессы тоже оказались в самых дорогих нарядах, расшитых жемчугами. Мэри, вне себя от ужаса, принялась извиняться перед королевой, но та тут же прервала ее неловкие извинения.

— Это миссис Гамильтон посоветовала мне одеться как можно проще.

Слова, с которыми она обратилась к королеве, возможно, были несколько неосторожны, но мысль о том, что ее могут счесть провинциалкой, даже не знающей, как полагается одеваться в тех или иных случаях, была для Мэри непереносима.

— Прошу вас, позвольте мне вернуться к себе и переодеться.

— И слушать не стану, — отвечала королева. — Мы в восторге от вашего присутствия и не позволим вам говорить об этом! Вы со мной согласны, не так ли? — обратилась она к королю, который тут же заметил, что Мэри не следует больше думать о таких пустяках, а нужно наслаждаться празднеством.

Они оба казались вполне искренними. Теперь Мэри понимала, почему Эмма Гамильтон владела всеобщим вниманием: каждое событие она подготавливала как спектакль, в котором должна блистать звездой. Мэри презирала ее уловки, разумеется, но про себя признала, что это происшествие должно послужить ей уроком. Эмма определенно знала, как покорять мужчин, хоть Мэри предпочла пренебрежительно отозваться о ее способностях в разговоре с Элджином.

— Ее поклонники настоящие старичок-петушок и адмирал-набор-увечий, — шепнула она ему на ухо.

— Какая, однако, жалость, что ты всего лишь добронравная шотландочка, а не прославленный журналист, ведущий раздел светской хроники в журналах «Город и усадьба» или «Хроника светской жизни», — рассмеялся Элджин. — Не сомневаюсь, что, если захочешь, в язвительности ты можешь соперничать с любым из них.

Весь долгий день Мэри наблюдала, с какими любезностями обращаются король с королевой к Эмме Гамильтон, особенно если поблизости находился лорд Нельсон. Элджин объяснил жене, что такое внимание вызвано огромным влиянием «этой особы» на великого человека.

— Но даже если так, сэр Уильям с лордом Нельсоном из-за этой женщины имеют глупейший вид. В жизни не видела, чтоб люди позволяли делать из себя таких дураков. — Мэри всячески старалась подавить восхищение Эммой, которое невольно росло в ней. — Они думают, что им удалось кого-то ввести в заблуждение, но обманывают лишь сами себя. Она выставляет напоказ свою близость с королевой даже более откровенно, чем свою близость с адмиралом. А королева, как я слыхала из достоверных сплетен прислуги, насмехается над ней перед всем Неаполем. Но эта женщина и не заслуживает ничего лучшего.