Рабыня драконьей крови (СИ) - Лайм Сильвия Страница 15

Он не пытался сделать мне больно, удерживая меня уверенно и крепко, сдавливая сильными мускулистыми руками мою талию, буквально вжимая в себя. И я задыхалась… Не от давления — от бесстыдного жара, который возникал во мне от его прикосновений.

Я определенно не должна была реагировать так на этого мужчину. Но очень сложно не реагировать на того, кого твой разум воспринимает как абсолютное совершенство.

Наверно, так должно выглядеть притяжение с первого взгляда. Не любовь, конечно, притяжение. Так бывало у меня когда-то в детстве с киношными кумирами или изредка с любимыми музыкантами. Когда родной сердцу герой казался настолько прекрасным, что становилось больно.

Но это прошло с взрослением. Когда стало ясно, что любой кумир — тот же человек. И мозг перестал возводить их в ранг небожителей.

Однако сейчас внутри что-то будто поломалось. И вместо того, чтобы бояться этого мужчины, отторгать его властные и непоколебимые желания, я, наоборот, только сильнее жаждала его прикосновений.

А он тем временем сжал мои бедра и поднял еще выше, заставив обхватить себя ногами. Его губы скользили по моему животу, и теперь это уже не было похоже на поцелуи. Скорее на голодные укусы… от которых где-то внизу у меня скручивалась ноющая раскаленная спираль.

А еще я касалась его тела своим распахнутым лоном и сходила с ума от стыда и дразнящего пульсирующего удовольствия, когда он будто нарочно прижимал меня сильнее, а затем расслаблял руки.

— Пожалуйста, отпусти...те, — хрипло проговорила я, едва управляя подрагивающими губами.

Мужчина поднял на меня взгляд снизу, и я снова заметила, как внутри его радужек горит мистический красно-желтый огонь. Невозможно не реагировать… невозможно отвернуться.

— Я не для этого искал твое сознание по всем ближайшим кварталам, Селина, — ответил он твердо, не сводя с меня своего чудовищного колдовского взгляда. — Ты моя. И ты должна вернуться.

— Что? — ахнула, не понимая, о чем он говорит. — Куда вернуться?

— Вернись в Логово, чтобы мне не пришлось поднимать на уши половину города, — продолжил он, и его бархатный голос становился все жестче. — Вернись сама, ведь я все равно тебя найду.

— То есть… ты… вы меня еще не нашли? — поняла я, в очередной раз оглядываясь по сторонам и снова замечая, как дрожат стены этой ванной комнаты, словно они вовсе не настоящие.

Дарк стиснул зубы.

— Мысль в миллион крат быстрее тела, Селина, — ответил он все еще спокойно, но я вдруг почувствовала, как все внутри него кипит и клокочет.

Не знаю, как это вышло. Словно вдруг поняла, что все его спокойствие напускное.

Как удар тока — и под сердцем у меня тоже взорвалось, будто копируя его огонь.

— Моя мысль достигла твоего разума, потому что ты еще не ушла слишком далеко, — продолжил он. — И если ты вернешься сама… я не накажу тебя.

Как удар хлыста по обнаженной плоти — все внутри закипело и воспротивилось.

— И не подумаю, — выдохнула я, стиснув зубы и жестко глядя в мгновенно вспыхнувшее пламя в опасных глазах.

— Вернись, Селина-а-а… — растягивая слоги, почти прорычал он, прижимая меня сильнее, заставляя тихо вскрикивать от удовольствия, которое дарило соприкосновение наших тел и скольжение его пальцев, жадно впивающихся в мои бедра. — Верни-и-ись...

В этот момент я не помнила уже ничего. Ни того, что буквально недавно меня чуть не сожрала компания мужчин, напоминающих вампиров, ни того, что какая-то псина чуть не разорвала прямо на дороге, а потом я и вовсе, вся в грязи и пыли, сперва порезала ногу, а затем влетела во что-то болезненно твердое. Всю память как отшибло, когда я смотрела в глаза дарка и видела там его желание подчинить меня. Владеть мной, как собственностью.

И, признаться, что-то внутри желало согласиться. Страстно желало быть ЕГО. Что-то ликовало от самой мысли: он хочет меня, я нужна ему… Этому мужчине, от одного взгляда на которого начинает кружиться голова. Я — простая я...

Но другая моя часть, более гордая и разумная, твердила, что ко мне не стоит относиться как к рабыне. Я не вещь. Со мной нельзя так.

Глупая, наверно, часть…

— Нет, —  ответила хрипло, стараясь, чтобы голос не дрожал.

Почти получилось.

Но дарк не оценил.

Его взгляд потемнел, и теперь мне казалось, что пламя в его глазах почти потухло. Только угли пылали среди сажи пугающе-красными искрами.

Мужчина, не сводя с меня взгляда, медленно наклонился к моему животу и нарочито размеренно оставил дразнящий укус. Затем еще один и еще… Пока не сделал резкое движение, подняв все мое тело вверх.

Цепи послушно заскрипели, и лишние звенья втянулись прямо в потолок. Теперь я висела таким образом, что бедра оказались аккурат возле мужского лица. Но я не успела даже вздохнуть, когда его зубы коснулись мягкой кожи у самого основания, заставив меня задрожать. А затем он накрыл ртом самую чувствительную, давно пульсирующую точку треугольничка внизу живота.

Меня выгнуло в спине, и я не смогла сдержать стона удовольствия. Голова запрокинулась назад, а я нервно забилась в его руках, из последних сил пытаясь освободиться. Помешать ему дразнить меня, сводить с ума.

Но мне не удавалось. Дарк держал крепко.

Каждое его касание действовало как мгновенный яд, разливаясь по телу, ударяя калеными молниями по нервам. Он совершенно не обращал внимания на мои сопротивления, продолжая движения и раз за разом ведя меня все дальше и дальше по лезвию наслаждения. К самой границе. К самой острой части. А затем…

Остановился.

— Вернись в Логово, Селина, — прорычал он, вдруг так резко отпустив меня, что весь воздух вышибло из груди.

Цепи расслабились, а я начала падать вниз. Лишь у самого пола он снова подхватил меня так, что наши лица оказались друг напротив друга. И с нажимом проговорил, пока я пыталась вспомнить, как дышать:

— Вернись сама… Или тебе не понравится то, что я с тобой сделаю, когда найду.

В этот самый миг чернота прежде потемневших глаз так резко и ярко озарилась огнем, что я невольно дернулась назад, боясь обжечься.

— Последнее предупреждение, Селина, — чуть тише проговорил он и, медленно наклонившись к моим губам, коснулся их.

Так мягко… так невесомо… И так контрастно с моим бешено клокочущим пульсом, с ужасом и вожделением, просочившимися под кожу, что сердце дернулось и едва не остановилось.

Затем дарк просто исчез. А я открыла глаза и чуть не задохнулась от крика.

Передо мной была каменная комната, напоминающая склеп. И куча окровавленных туш.

Я вскочила с того места, где по неизвестной причине лежала, и в полной уверенности, что выбегу отсюда как можно быстрее, свалилась на пол, постанывая от боли. Голова кружилась, а ногу будто прострелило.

— Эй, ты куда, птичка? — раздался низкий басовитый голос из темноты покачивающихся алых туш.

От страха меня бросило в жар.

Я попятилась назад, упираясь спиной в холодный пол. Перед глазами начало темнеть, пока я невольно оглядывала все вокруг.

Шаги приближались, а мне удалось разглядеть, что тела, свисавшие с потолка, принадлежат каким-то парнокопытным. То ли овцам, то ли козам. Кроме того, на стенах висели выделанные шкуры, а чуть дальше, в самом конце довольно крупного помещения, в широких ваннах что-то вымачивалось.

А еще — тут страшно воняло нечистотами. Просто нестерпимо.

— Я что, зря тебя перевязывал? — проговорил тем временем незнакомец, отодвигая одну из туш и выходя на свет.

Это был громадный мужчина в кожаном фартуке, заляпанном коричневыми пятнами. У него оказались мощные, покрытые волосами руки и тонкие волосы, зализанные назад. Маленькие глазки смотрели пронизывающе и цепко, однако в них не было того хищного интереса, который буквально сочился из взгляда Лейса. Или тех клыкастых мужчин, к которым меня угораздило попасть совсем недавно. Глаза этого незнакомца были будто бы совершенно безразличны ко мне.

И это успокаивало получше ведра валерьянки!