Некрасавица и чудовище. Битва за любовь - Анна Бруша Страница 15

Как мне впоследствии рассказывал Моран, нашелся предатель, который купил себе жизнь в обмен на жизни других заговорщиков. Так что принц получил исчерпывающую информацию о месте, времени и числе участников покушения. И такой шанс он не упустил.

Ничто так не возвращает веру в правителя, как вовремя устроенный праздник. Народные симпатии снова были на стороне некроманта. Казалось, ему даже простили женитьбу на светлой принцессе, тем более она вела себя на казни, как истинная темная.

Моран сказал буквально следующее: «Клеа развлекла казнь, и она сожалела, что ты не смогла оставить свои дела, чтобы составить ей компанию». На что принц, который слышал слова своей супруги, заметил, что «забота о наследнике является прямой обязанностью матери, хотя есть же кормилицы». Моран добавил, что принц обещал в ближайшее время дать свое дозволение на наш брак.

Не иначе как сама тьма вмешалась и повлияла на решение упрямого некроманта. Да еще такое своевременное раскрытие заговора, которое означало, что раскол среди темных удалось предотвратить. Ну или хотя бы отодвинуть на неопределенный срок. Одной войной меньше.

Но самое лучшее было то, что принц Гис не дал Морану новых опасных поручений, а разрешил ему вернуться домой. Мы могли оставаться вместе в своем замке, с нашим сыном. И в этом уютном мирке было хорошо. Нет, напрасно говорят, что младенцы внушают мужчинам неприязнь и страх. Или Моран оказался воистину бесстрашным мужчиной.

Когда я смотрела, как он берет на руки Варрена или как с его пальцев срывается тьма, которая превращается в танцующие над колыбелью фигурки оленей, единорогов или других животных, я думала о том, что невозможно так сильно любить своего мужа. Эта любовь выплескивалась и заполняла весь замок. Она была почти осязаема в маленьких чудесах, которые встречались повсеместно.

К башням слетелись светлячки, и в ночной тьме замок сказочно мерцал. Во дворе, пробив каменные плиты, забил ключ. Те, кто пил из него, мгновенно избавлялись от печали и тягостных мыслей. Ведьмы, служившие в замке горничными, уверяли, что эта вода обладала еще одним эффектом: стоило выпить три глотка в ночь на новолуние, как не пройдет и трех часов, когда в дверь постучится истинная любовь.

Это все были добрые знамения, но проклятое предчувствие и некоторые нехорошие признаки не давали мне покоя, напоминая, что счастье — хрупкая субстанция.

Случалось, что птицы, пролетая над нашим замком, падали замертво без всяких видимых причин. Или осы. Они свили гнездо в библиотеке, под самым потолком. Под окном засохла одна плеть плотоядного цветка, да и сами соцветия из ярко-алых сделались темными, почти коричневыми. Запах стал навязчивым, в нем появились неприятные нотки, так что пришлось поставить на подоконник большую чашу, заполненную розовым маслом.

А потом появился он — человек в ярких обносках с лютней в руках. Я увидела его стоящим во дворе замка. Как он туда проник, никто потом не мог вспомнить.

Он выпил воды из источника и попросил поесть. Моран пригласил его за наш стол, и когда человек вдоволь насытился, он взял свою лютню и запел. Менестрель пел о замке, затерянном в темных землях, в котором жила редкая красавица. Она попала в него простой пленницей, но стала хозяйкой, коварно соблазнив колдуна. Ее душа была черна, как полночь, и она была искусна в колдовстве, поэтому при первой же возможности избавилась от колдуна. И теперь поджидала незадачливых путников.

По столовой пробежал холодный ветер, а певец начал следующую песню. Она была о расставании. О том, как юноша уходит на войну, а девушка обещает его ждать, но выходит замуж через месяц разлуки. Девичья любовь неверная и исчезает легко, как осыпается вишневый цвет.

Эта песня понравилась мне еще меньше.

Третья песня была о маге, который верно служил правителю. И он радуется встрече со смертью, потому что исполнил свой долг.

Допев, менестрель поднялся и, не говоря ни слова, ушел, растворился в ночи.

— Магда, нет причин переживать. Это всего лишь глупые песни. Не понимаю, почему они так тебя расстроили?

Мы лежали в постели обнявшись, а Варрен крепко спал в кроватке.

— Не знаю, — отвечала я, — чувствовалось в этом менестреле что-то зловещее. Не нужно было его пускать, да еще и кормить вдобавок.

— Если бы он затевал что-то недоброе, то не смог бы пройти в ворота, — сказал Моран. — В темных землях шатается много странного люда. Просто забудь, любовь моя.

Он сказал это так естественно, как будто говорил подобное каждый день.

— Скажи это еще раз, — попросила я.

— Забудь этого певца, Магда. Тем более голос у него был так себе.

— Нет, не про певца! Скажи, что любишь меня. Я хочу услышать это еще раз.

— Но ведь и так понятно, — сказал Моран, прижимая меня к себе. — Зачем зря сотрясать воздух? — ворчливо добавил он.

— Ну ладно. Завтра обязательно скажи мне еще раз, — потребовала я, погружаясь в сон.

Но утром выяснилось, что Моран в срочном порядке отбыл к принцу Гису. Он сказал слугам, что вернется к обеду. Но его не было и к ужину. Не вернулся он и на следующий день. И еще через день.

Моран пропал.

Глава 6

В шуме вереска мне чудился шепот: «Любовь моя, любовь моя». Я упрямо смотрела в арку портала, как будто прямо сейчас из нее шагнет Моран. Я так долго не моргала, что второй глаз начала застилать пелена, только никакой не истины, а слез. Зажмурившись, я представила себе, как с лица мужа уходит тьма и его ореховые глаза мне улыбаются. Я почти слышала, как звякают «кости» на его доспехе, когда он прижимает меня в объятиях к своей груди.

— Вам бы поесть, хозяйка. — Тереза подошла совершенно неслышно. — А то совсем прозрачная стали. Да еще и озябли небось. Стоите тут Темнейший знает сколько времени. Вернется хозяин, будьте уверены. Даже и волноваться нечего.

Но в голосе кухарки я безошибочно уловила фальшивые нотки. Нет. Волноваться стоило, и еще как. Прошел месяц, а от Морана не было никаких вестей.

— Ну, нельзя так, — не сдавалась Тереза. — Не едите, не спите, а все плачете ночами. Вы столько слез лили, что…

Она многозначительно замолчала.

Наверняка горничные насплетничали, что пролитые мной слезы превратились в миниатюрную реку, которая оставила на полу разветвленное русло. И его не получалось вывести