Арестант особых кровей (СИ) - Грин Агата Страница 15

— Раз так, приятной прогулки, — пожелал Найте и прошел мимо нас.

Отойдя, О-Тайла склонилась ко мне и зашептала:

— Ты видела, какая он прелесть? Видела?

— Видела, — произнесла я безо всякого восторга. — А вот ты помнишь, какой не-прелестью он бы вчера?

— Да ему просто плохо вчера было, вот и огрызнулся. А сегодня смотри, какой милашка. Не зря я за него болела! Ты, кстати, смотрела то шоу?

— Смотрела. Мне он показался заносчивым позером, — приврала я; хоть Найте и казался мне позером, я все равно считала его идеальным.

— Ну тебя, — нахмурилась О-Тайла, но только на секундочку; в следующее мгновение ее лицо снова осветилось. — Он совсем другим стал, ты заметила? Уже не мальчишка, а мужчина. Краса-а-а-авец…

— Глупости. Нос острый, губы кривые, скулы широченные, — перечислила я с каменным лицом, хотя именно эти черты делали Найте особенным, выделяли из плеяды однотипных звездных красавчиков.

— Какие мы, оказывается, придирчивые!

— Не надо им восхищаться. Раз он здесь, значит, нарушил закон.

— Ах да, — протянула О-Тайла. — Я и забыла уже, что ты у нас полицейская. Но ведь и ты закон нарушила, так что нечего задирать нос и морализаторствовать.

Желая перевести тему, я сказала:

— Ладно, не буду. Кстати, он прав, ты действительно очень красива. На тебя даже смотреть сложно — залипаешь, как на произведение искусства.

— Ах, сколько комплиментов, — вздохнула О-Тайла и грустно на меня посмотрела. — Был бы еще от них прок.

— Прок? Моя мать считает, что красавицы могут получить от жизни все. Достаточно взмаха ресниц или улыбки, и проблемы решаются.

— Так и есть. Но красота дает столько же преимуществ, сколько и недостатков. Поверь мне. Что-то никто из всех этих зверенышей, — девушка указала на арестантов, сидящих на лавках, — не спешит мной очаровываться. Ни один за меня не заступился, когда началась травля. Я для них объект для издевательств и приставаний, кукла, на которую приятно поглазеть и с которой так хочется поиграть. Будь я богатой и знаменитой, стала бы для них богиней, а так…

— Думаю, желания поиграть с тобой у них поубавилось, — протянула я, разминая руки.

— Защитница, — улыбнулась О-Тайла и ласково щелкнула меня по носу.

— Но-но, — сказала я. — Нечего щелкать меня по носу, ты всего на сорок лет старше. Была бы у нас хоть сотня лет разницы, я бы еще стерпела, а так — ни за что!

Апранка засмеялась, и снова щелкнула меня по носу. Я позволила ей эту шалость: надо же нам как-то развлекаться!

Приступив к работе после перерыва, я вернулась к мучительным раздумьям.

Сероглазый цент сказал, что у меня три дня, чтобы принять решение. Но вот уже первый день подходит к концу, а решения все нет, не говоря уже о плане. Я поглядывала то на О-Тайлу, то на Найте, коря себя за то, что сказала «Согласна» Доброжелателю. Ну, какой он доброжелатель? Он типичный недоброжелатель, который хочет свести счеты с Найте, и его обещания помощи на девяносто девять процентов лживы. Так почему же я так верю в один-единственный процент, дающий надежды на скорое освобождение? И почему он решил договориться именно со мной, а не с кем-то другим, почему не дал на лапу надзирателям или охране — они бы это дело провернули куда лучше, чем получится у меня?

Когда я задала тот вопрос сероглазому, он ответил загадочно, как эталонный центаврианин: «Вы сможете, я знаю».

— Не смогу и не буду, — решила я, когда надзиратель рявкнул, что рабочий день окончен.

Весь следующий день я пребывала в твердой уверенности, что решила верно. Я не создана для интриг и прочих подобных вещей, я твердолобая и наивная, и, как вздыхает мать, «негибкая». Один из преподавателей в Школе полиции однажды сказал: «Вы исполнитель, а не решатель, руки, а не голова, так что не выеживайтесь, Скайлер!»

«Не выеживайся», — напоминала я себе целый день и ругала себя за то, что стала разговаривать с тем сероглазым. Моральные метания истощили меня и ослабили бдительность, так что вечером, перед самым отбоем, я совершила оплошность и вышла в коридор, где стояли кулеры с водой.

Я была уже у самой цели, когда передо мной внезапно выросла тень. Тень трансформировалась в светловолосого мужчину. Я решила, что нет в этом случае лучшей тактики, чем банальный побег, но не успела этой тактикой воспользоваться: меня поймали за костюм и дернули. Удержать равновесие в таком положении нереально, так что я упала в руки Хальду, как спелое яблочко.

В этот раз он был осторожнее, много осторожнее, и сразу зафиксировал меня так, что я могла разве что бесполезно дрыгать ногами.

— Я бы обращался с тобой нежнее, — прошептал он, скользя губами по моему виску. — Но ты слишком драчлива.

— Пустите! — пискнула я, мечтая, чтобы кто-то, хоть кто-то вышел в коридор к кулерам. Увы, кулеры стоят как раз в дальней части коридора. Даже если кто-то захочет пить и выйдет, пока он дойдет, Хальд сто раз успеет сделать вид, что ничего особенного не происходит.

Может, заорать?

Хальд предугадал это и зажал мой рот ладонью.

— Т-с-с, девочка. Что же ты такая нервная? Спокойнее. Никто тебе ничего не сделает… я же не зверь. — Противореча своим словам, он слегка куснул меня за щеку и, когда я вздрогнула, произнес: — Чистенькая такая, волосы еще влажные после мытья. Отмываешься от мусорного запашка? Если бы не напала на меня, не было бы никакой мусорки, Кайетана.

Я дернулась, и он еще сильнее прижал меня к себе.

— Так не хочется тебя отпускать… но я отпущу. Дам тебе время, ведь его у нас с тобой много. Годы, да, Кайетана?

Хальд отпустил меня так резко, что я чуть не упала; он поддержал меня и, когда я бросилась к спальне, засмеялся. Из спальни выходила арестантка: я не успела притормозить, а она не успела среагировать, так что мы столкнулись, влетели в спальню, сбили маленький уборочный датчик и наделали много шума.

— Да вы задрали уже шуметь! — рявкнул кто-то.

— Это рыжая, — немедленно сдала меня арестантка. — Она толкнула меня.

— Нечаянно, — вставила я. — Извини.

— Слышь, рыжая, заяц ты недоделанный, я тебе лично ушки поотрываю за такие выходки. Ну-ка извинись, — потребовала другая арестантка, обладательница хриплого голоса.

— Я уже извинилась. Это вышло случайно.

— Мне кажется, девочки, или эта дрянь не раскаивается?

Заскрипели койки, послышался шорох. Я пошла к выходу, но «пострадавшая» арестантка уже загородила его своим крупным телом. Женщины стали подбираться ко мне, нехорошо посмеиваясь.

— Это вышло случайно, — повторила я и, но второй раз извиняться не стала.

— Это тоже случайно, — ехидно ответили мне и попытались засадить в глаз.

Скорость реакции спасла меня от фингала, но не могла спасти меня от следующих ударов разозлившихся арестанток, которых Марла настроила против меня. Отходить было некуда, враги — вражини — повсюду. Они лезли ко мне со всех сторон, дергали за одежду, волосы, пинали в колени, чтобы повалить, и старались сделать это по возможности тихо, чтобы не прибежала охрана.

Я сильная, спасибо лирианским генам, но только эо может дать способность разбрасывать нападающих во все стороны, тем более когда нападающих так много. Когда я упала, арестантка с хриплым голосом велела остановиться.

— Хватит! Оставьте Зайца, а то будет видно, что мы ее разукрасили.

Арестантки стали расходиться.

Поднявшись, я шмыгнула носом, добрела до своей койки и, не раздеваясь, рухнула в нее. Тело саднило от щипков и ударов, на виске и щеке ожогами горели места, где побывали сегодня губы Хальда.

В сотый раз за последние два дня я поменяла решение.

Извини, Найте Малейв.

Арестанты

демонстративно не разговаривали со мной, но когда утром я появилась на замере эо с подбородком, украшенным фиолетовым, неправильной формы синяком, они так и разразились шуточками, а Птичка Токи, главная болтунья поселения, задохнулась от восторга: такая тема посудачить появилась!

— 3-5-н, это что? — строго спросила женщина-лирианка, проверяющая уровень эо.