Вера Чиркова - Маг для бастарда Страница 16

Третий вопрос касался Ганика, провожавшего меня на прогулку несчастным взглядом оставленной в лесу собаки, и это и смешило, и почему- то грело мне душу. Хотя не понимать, что пройдоха просто сразу просчитал, где ему меньше придется работать, я не мог.

Четвертой стояла проблема, как организовать придуманные мною тренировки таким образом, чтобы была польза для дела и не пострадала моя репутация.

Ну и последний вопрос касался самого главного: насколько я могу пользоваться помощью Ренгиуса, не рискуя потерять уважение к самому себе и веру в собственные силы?

— А какая погода в столице? — Госпожа Айсора остановилась рядом, пряча руки в пушистой черной муфточке.

— Вчера шел снег, — вежливо ответил я и счел, что имею право задать свой вопрос: — А вы всегда гуляете по очереди?

— Нет, Нувилия не любит снег и вообще в холодную погоду не гуляет. Зато она встретит Мэлин в детском зале.

— Как я понял, — решив хоть немного прояснить ситуацию, осторожно пробормотал я, — она тут недавно?

— Мэлин? — осторожно оглянувшись, переспросила Айсора, хотя можно было догадаться, что меня интересует вовсе не госпожа Нувилия, и очень тихо пробормотала: — Нет, ее привезли в начале осени. Ее бабка была ведьма… и очень хорошо прятала девчонку.

— Вот как, — невольно вырвалось у меня, и я крепче стиснул зубы, неимоверно сожалея, что не сумел сдержаться.

Но кто же ожидал такого поворота! И теперь становилось мало- мальски понятно все, что я никак не мог раньше объяснить логически.

— Да, — подтвердила географичка так же тихо, и тут же заговорила громче и оживленнее: — Но такая погода редкость для здешних мест. У нас вообще весна наступает на месяц раньше, чем там, вот увидите, через недельку придут теплые ветры и сгонят снег за пару дней.

— Мечтаю увидеть, — кивнул я, сразу сообразив, отчего она повысила голос. К нам приближались Степос и господин Траниг, лично следивший на прогулке за воспитанником.

На самом деле я мечтал прожить тут хотя бы эту неделю и не остаться без мантии и с огромным долгом на шее.

— Пора в дом, — добродушно сообщил Траниг, — сегодня Шангор обещал нам рассказать про историю разлома.

Я кивнул с самым благожелательным видом. Бесцельное фланирование по площадке утомило, и лучше сидеть в комнате и слушать рассказ историка, хотя историю великого разлома знаю наизусть.

В башне меня встретили следы кипучей деятельности Ганика. Пол гостиной был в сырых пятнах, доказывающих, что слуга пытался его вымыть, стулья составлены в углу, а сверху доносился топот и шум.

Не стараясь особенно скрываться, я поднялся в свою спальню и обнаружил, что мальчишка уже разобрал багаж и повесил все вещи в шкаф, и теперь усердно собирает метелкой несуществующую паутину по углам потолка.

— Достаточно, Ганик, — устало произнес я, — ты уже разогнал по комнате всю пыль.

— Я сейчас еще пол помою, — деловито сообщил парнишка, отворачиваясь, но в его голосе неожиданно что- то дрогнуло, заставив меня с досадой стиснуть зубы и приподнять шапочку.

Святая пентаграмма! — растерянно охнул я про себя в следующий момент, шлепаясь на ближайший стул, и слуга тут же воспринял это как указание к действию — быстро снял с меня сапоги и подал домашние туфли. А потом заглянул снизу вверх мне в лицо и отчаянно пробормотал:

— Маглор Иридос! Не выгоняйте меня, пожалуйста. Я не буду больше таскать сухари, и пирожки тоже. Я же понимаю…

— Ганик, — мне перехватило горло от неожиданной глубины его отчаяния, но сдаваться я не желал, — но ведь вместе со слугами тебе будет веселее? Тебе же скучно сидеть тут целый день одному? И в столовую ты сможешь ходить почаще, как только захочешь поесть. К тому же я тебя вовсе не выгоняю, ты так и остаешься моим слугой, и если я отсюда уеду, ты сможешь вернуться со мной. Зато, когда ты с ними, я могу не бояться, что эта девчонка, Мэлин, подсунет тебе какую- нибудь гадость. Она ведьма, Ганик, и уже выкинула отсюда четырех маглоров. И меня пытается выжить, а я пока вовсе не желаю возвращаться в ту башню.

Я вздохнул и смолк, истово ругая себя, что сказал вслух то, чего вовсе не собирался никому говорить еще четверть часа назад. Но слишком уж меня ошеломило искреннее огорчение, почти горе, охватившее его душу.

— Слуги говорили, — подтвердил Ганик неожиданно, — что жалко им вас. Такой молодой и вежливый, не то, что те зазнайки, — подражая чьему- то женскому голосу, по- бабьи вздохнул он, — жалко будет, если эта злыдня его проведет.

— Вот как, — перед моим мысленным взором повернулась лицом еще одна карта, — значит, они все видят.

— А как же, — кивнул Ганик, и, движимый собственной выгодой и страстным желанием остаться моим слугой, предложил: — А давайте я буду к ним ходить помогать, а вечером возвращаться домой… ну, сюда, и все рассказывать? Будет это… моя работа.

— Я как раз нашел тебе еще задание, — внезапно само пришло решение еще одного вопроса, — будешь утром и вечером ходить на тренировку. А в остальное свободное время помогать истопнику. Здесь можешь не мыть, горничная уберет.

— Ладно, — обрадовался он, — а коменданту мне самому все сказать?

— Скажи сам, — кивнул я, — но метлу из моей комнаты забери.

— Ага, — уже занятый своими планами, Ганик схватил метлу и ринулся к выходу, — тогда я побежал, там сейчас чай будет.

— К половине восьмого придешь к тренировочному залу, что на первом этаже, — крикнул я ему вслед. Затем сунул ноги в ботинки — пора было идти в комнату отдыха.

Пока Шангор очень красочно и художественно рассказывал обществу совершенно неверную теорию об истории великого разлома, я сидел в уголке и сочинял ежедневный отчет, не забывая приглядывать за эмоциями своей воспитанницы. На мое удивление, они были довольно спокойными, но это вовсе не радовало. Наверняка оставила попытки одолеть меня нахрапом и изобретает новый долговременный план. И вот это поистине смертельно опасная вещь, особенно в исполнении хитрой и находчивой ведьмы.

Тем более что она пока и от прежнего намерения не отказалась, и время от времени бросала в мою сторону влюбленные взгляды. Не испытывая в эти моменты совершенно никаких нежных чувств.

Воспитателей после прогулки осталось четверо, вместе со мною. Кроме меня и Шангора присутствовали Траниг и Баркент, наставник Азирта, сухощавый мужчина лет пятидесяти на вид, преподающий бастардам математику. Вернее арифметику, никто из троих старших внебрачных детей короля пока не выказал никаких особых талантов к точным наукам. Он тоже что- то писал во время рассказа историка, и когда я проходил мимо, обнаружил, что это столбцы чисел и значков, похожие на вычисления вектора для расчета силы и направления действия пентаграммы.