В паутине лжи - Аля Даль Страница 16

— Помаду потеряла, принцесса? — ухмыльнувшись, спросила я, поглядывая на него через отражение в зеркале. Его выдержке и умению противостоять словесной атаке можно было позавидовать.

— Усы хочу приклеить. Тебе, — Рыжик показал язык. Ему тоже нравилось ироническая манера общения между нами. Он, как и я, понимал, что ежедневные тренировки красноречия могут когда-нибудь пойти на пользу дела.

— Моему образу не хватает мужественности? — поинтересовалась я.

— Нет, но усатая проститутка может произвести впечатление хотя бы за счет… необычности, — он попытался подобрать не слишком грубое слово, не желая обидеть даму по-настоящему, несмотря на взбалмошный характер и наши странные отношения. Из десятка вариантов я оставила для себя темно-зеленое платье в пол с бордовыми заплатками, подол которого был настолько потертым, что цвет ткани стал родным грязно-серым, и синее хлопковое платье, к которому нужна была третья юбка, чтобы ранней весной не мерзли ноги. Оба варианта сделали бы из меня бедную-несчастную девушку без семьи и возможности заработать тяжелым трудом. Что же, в такой сложной ситуации я готова получить совет модного эксперта.

— Какое? — я развернулась и спросила Рыжика, демонстративно приложив к себе то одно, то другое платье.

— Ага, теперь, значит, мое мнение важно? — сощурился он. Пока я возилась с одеждой, Гаетан успел налепить себе усы и найти серую рабочую шляпу к коричневому старому костюму. Признаюсь честно, не узнала бы с первого взгляда. Вот умел он перевоплощаться, а талант просто так не пропьешь.

— Ну Рыжик… — манерно законючила я, по-детски выпятив губы. Он встал со стула, подошел ко мне и со спесью главной имперской модистки осматривал выбранные грязной челядью варианты.

— Пожалуй, изумрудное. Цвета ясного летнего неба смягчают загорелый оттенок кожи, а бледных, как смерть, девиц, превращают в ходячий труп, — объяснял Гаетан, тренируя новый тон голоса на несколько тонов выше, элегантно жестикулируя руками на манер светских модников.

— Это ты сейчас сам только что придумал? — вскинула я бровь, недоумевая от той чуши, что полилась из его уст.

— Ага. Полная бредятина, но людям в большинстве своем важен не смысл, а красивые речевые обороты. Вкупе с моим обаянием — убойная смесь, я тебе скажу. Эх, не посвятил бы жизнь борьбе с преступными элементами, пошел бы покорять светское общество.

Гаетан замечтался так, что лицо его посветлело, а глаза загорелись. Я с улыбкой посмотрела на него, но ничего не ответила, не желая всерьез ранить его чувства ненужной насмешкой. Все-таки он, как и любой другой человек, имел право мечтать о чем угодно.

— Накрасишь меня? — спросила я как бы невзначай. Гаетан охотно кивнул и вместе со мной вернулся к гримерному столику, на которому уже была разложена многочисленная косметика.

— Парик нужен? — поинтересовался мужчина для начала.

— Конечно, — ответила я. — Меня знают в лицо, поэтому для визита в бордель лучше всего будет хорошо замаскироваться.

— Так и сделаем.

Гаетан, как профессиональный модист, гримировал меня с десяток минут, да так умело, что по итогу родная мать бы не узнала. Благодаря косметике он умудрился изменить форму скул, подбородка, по сути нарисовал мне новое лицо.

— У тебя золотые руки, — заключила я, вертясь перед зеркалом в новом темно-зеленом платье.

— Я весь соткан из талантов, — манерно закатил глаза Рыжик, словно моей похвалы было недостаточно. Глубоко вздохнув, я начала собираться к выходу на улицу, где все еще держалась прохладная погода. Что же, бордель ждет новых посетителей.

Глава 5

Громкая музыка вкупе с заливистым женским смехом встречали нас на подходе к “Красной шапочке”. Мы остановились близ входа, делая вид, что о чем-то переговариваемся, на деле необходимо было оценить обстановку. В бордель, оживающий только по ночам, стекались мужчины разного достатка. Мимо нас прошел и молодой студент, наверняка проживающий на сущие копейки, высылаемые родителями, в комнате какой-нибудь старенькой бабки, согласившейся сдавать ее за бесценок; и мужчина средних лет, ухоженный и чисто одетый, которого дома наверняка ждала жена и несколько детишек; и вполне солидного вида купец, судя по значку на дублете, который он зачем-то надел в бордель.

— Готов? — спросила я Гаетана. Он докуривал папиросу, судя по ужасному запаху, позаимствованную у Морриса. — Легенду не забыл?

— За дилетанта меня принимаешь? — обиделся Рыжик, осматриваясь вокруг. Я положила руку на его плечо, нежно погладила. Шоу для тех, кто может наблюдать за нами из-за красных штор злачного заведения, началось.

— А бумаги? — прошептала я ему на ухо.

— Амели, — обратился он ко мне по имени, которое было указано в поддельных бумагах о нашем с этим рыжем недоразумением бракосочетании. — Ты всерьёз напрашиваешься на показательную порку?

Тяжело вздохнув, я взяла его под руку. Он выкинул папиросу и, откашлявшись в перчатку, повёл меня по лестнице наверх, ко входу. Массивные с виду двери поддались удивительно легко. Нас озарил яркий свет большого зала, заставивший неприязненно прищуриться. Здесь кипела жизнь, лилась музыка и громкие разговоры, вперемешку играли на рояле и танцевали, а главное — очень много и дорого пили. Едва мы сделали пару шагов, как в нос ударил нестерпимый запах приторных дешевых духов, который пропитал все доступные поверхности этого помещения.

— Пойдём быстрее, иначе меня сейчас стошнит, — прошептала я Гаетану, на что получила усмешку в ответ.

— Я тоже не в восторге от твоего общества, но чтоб так грубо выражаться… Тебе совсем безразличны мои чувства? — театрально ехидничал он, едва ли не пустив слезу. Я незаметно ткнула его локтем под бок, что он мужественно стерпел.

— Что ты, муж мой, совсем нет… — отвечала я, состроив грустное выражение лица и виновато опустив взгляд в пол. Дрожащим тоном добавила: — Я же пришла сюда ради тебя.

К омерзительному запаху дешевых духов, как оказалось, можно быстро привыкнуть. Нос перестал чесаться, отвлекать меня, и я начала исподлобья рассматривать окружение, боясь выйти из роли скромной женщины.

— Добрый вечер, господа, — приветствовала нас тучная старая дама, сидящая за стойкой. — Чем наше нескромное заведение может быть вам полезно?

Гаетан манерно вытянул руку, за которую я держалась, оставил меня стоять одну. Поправив шляпу, он откашлялся. Я исподлобья наблюдала, как, подражая светским щёголям, он облокотился на стойку и начал говорить высокомерным аристократическим тоном:

— Дело есть. Чрезвычайной важности. Надо бы обсудить с вашим хозяином.

— Это какое такое дело? — полная женщина склонилась к нему, а ее жирно подведенные глазки подозрительно сощурились до размера свинячьих.

— Вот, привел, — Гаетан кивнул в мою сторону. — На смотр, так сказать.

Подозрительность женщины не смягчилась после его слов, но и