Аромат тьмы (СИ) - Гусейнова Ольга Вадимовна Страница 16

— Все, — отвечает стюардесса, — кроме одного адвоката — он до сих пор раздает свои визитки.

(анекдот)

Из зеркала на меня смотрела измученная девушка: овальное лицо с идеальными чертами, черные дуги бровей и пушистые ресницы подчеркивают большие синие лучистые глаза, аккуратные ноздри изящного носа трепещут в напряжении. Розовые губы, мягкие, чувственные, недовольно поджаты. Белая кожа лица контрастирует с волосами — настоящим украшением, блестящей черной волной, спадающей ниже спины. Ой, теперь разбавленной несколькими медными прядями, будто после мелирования. Пара самых крупных медных локонов обнимает девичье лицо, смягчая холодную, словно неживую, красоту, добавляя красок. Но, увы, подчеркивая покрасневшие глаза и залегшие под ними тени.

Длинное платье, если ориентироваться по моде Земли, — из средних веков; на первый взгляд, строгое, на второй — вполне нарядное. Широкий ворот открывает шею, ключицы и большую часть изящных плеч. Дальше мягкий черный бархат плотно облегает торс, шнуровка на спине подчеркивает грациозный силуэт, тонкую талию, высокую грудь и округлые бедра. Ниже талии верхнее платье расходится клиньями, открывая складки нижней юбки из молочного батиста. Рукава тоже скроены интересно и нарядно: колокольчиком расширяются от плеча и тоже сшиты из двух слоев ткани, верхнего — из черного бархата и нижнего — молочного батиста. По вороту, по юбке чуть ниже талии и клиньям, а так же краям рукавов бежит филигранная золотистая вышивка.

Из украшений на этой потрепанной жизнью нимфе — тонкий черный металлический ошейник без следа застежки или стыка. Хотелось содрать эту проклятую штуку, разорвать, сломать хоть как-нибудь, но не вышло. Только кожу поцарапала и натерла до красноты, не более. Даже высосать из него магию не получилось, похоже, ко Злу она не имела отношения.

Помимо эфемерно-красивого создания в моем лице, к виду которого еще привыкнуть надо, отражалась и комната. Просторная, с высокими стрельчатыми окнами, тяжелыми бархатными портьерами на дверных проемах, с паркетом из темного дерева, широкой кроватью под балдахином, парой изящных кресел и наконец туалетного стола при зеркале, в которое я смотрелась. Судя по количеству различных баночек, распространявших цветочный аромат, и других женских штучек, хозяйка покоев неустанно пеклась о своей внешности.

Но главное, что было в этих покоях, — большая купальня, где я, к своему полнейшему счастью, помимо собственно купальни обнаружила пусть допотопный, а-ля дырка в полу, туалет с канализацией и даже смывом: дерни за веревочку — водичка все смоет. Глядя на этот признак прогресса, я улыбалась, как дурная, даже заставила немного поволноваться парочку затравленных «мной» служанок, которым Велина-Лесира приказала привести «леди» в порядок. И мылась я в каменной ванне-купальне с горячей водой из-под крана, правда, как потом выяснилось, ее нагревает «примитивный» артефакт, встроенный в вентиль, а по трубе течет холодная. Боже мой, как же ошеломительно приятно было окунуться в горячую ванную с пышной ароматной пеной и увлажняющими маслами. В общем, в порядок мое многострадальное тело привели за час.

Но от переселения в хозяйские покои в центральной части замка на втором этаже, я не испытала настоящей радости. Потому что все нутро противно дрожало в этом логове Черной Лесиры, до основания пропитанном омерзительной черной магией. И что еще более важно — от пугающего ощущения надвигающейся чудовищной развязки, где я буду жертвой на алтаре. И плевать на чьем: самой Лесиры или ее преследователей. Ведь не зря же меня внезапно переселили, отмыли и приодели.

— Нравится, какой ты стала? — голос Лесиры раздался уже привычно, когда не ждешь, вкрадчивый и самодовольный.

А вот и она сама появилась за спиной моего отражения в высоком овальном зеркале в оправе цвета бронзы. Мы скрестили взгляды, словно фехтовальщики на поединке, выискивая слабые места. После выяснения моих магических способностей и особенностей «питания» прошло не более пары часов, и вон она снова здесь, рядом, не дает расслабиться и хоть чуть-чуть дух перевести. Не к добру это участившееся внимание. Я ответила сухо:

— Нет.

— Почему? — неподдельно удивилась она.

— Слишком холодная красота скорее отталкивает. Таких не любят, даже боятся.

Лесира разорвала наш зрительный поединок и по-новому взглянула на мое отражение. И чем дольше изучала, тем более задумчивой и напряженной становилась. Коричневые брови бывшей хозяйки тела сомкнулись у переносицы, она не скрывала недовольства:

— Ошибаешься. Для тех, кто меня знает или хоть раз видел, разница между прошлой мной и нынешней тобой очевидна. Я — истинный и совершенный в своей красоте и могуществе мрак, ты — всего лишь тьма. Причем, в худшем ее проявлении, не антагонист света, а его обратная сторона, естественное равновесие.

Лесира совершенно неожиданно добавила света в мое беспросветное существование здесь:

— Разве это плохо?

Сощурив жуткие черные глазищи, она более внимательно и придирчиво осмотрела меня, пробежавшись от порыжевших прядей вдоль лица, до кончиков бархатных туфель, которые едва выглядывали из-под молочного подъюбника нижнего платья. И резко подняв руку, протянула запылавшие мраком пальцы, намереваясь коснуться моих волос. Я отшатнулась, снова рефлекторно создав непреодолимый для ее магии щит.

Удивительно, но моя выходка не вызвала у Лесиры ни капли раздражения, она медленно опустила руку, посверлила меня нечитаемым взглядом, а потом, отвернувшись, подошла к столу у погасшего камина, коснулась толстого тома в темном кожаном переплете, полистала желтые страницы. Несколько мгновений томительного молчания, пока я переминалась с ноги на ногу, не зная, что она предпримет дальше, и вдруг Лесира, хмыкнув, медленно обернулась и, вглядываясь мне в лицо, предложила:

— Хочешь, я научу тебя читать? В замке большая библиотека, скрасишь свои унылые дни чтением.

Скрывая внутренний трепет, я хрипло мурлыкнула:

— Разве у нас появилось много времени?

— Время — слишком дорого, чтобы его понапрасну тратить, — снисходительно заметила она, убивая мою робкую надежду на отсрочку зловещего финала ее плана.

— Тогда каким образом ты хочешь научить меня вашей письменности? — сухо уточнила я, сунув ладони в длинные, но неудобные рукава и сжав руки под грудью.

Лесира повела плечом, привлекая внимание к своей нарядной белой рубашке с рукавами-фонариками, и почти равнодушно пояснила:

— Магически передам тебе частичку своих знаний, это не займет много времени и не сложно, зато сможешь читать и писать на лаверском. — Заметив сомнение на моем лице, вкрадчиво добавила: — Наш язык распространен в большинстве соседних королевств. В древности это была огромная империя, но потом распалась под гнетом политических и экономических проблем. Но единый язык остался.

— И что надо делать?

Я была абсолютно уверена: не просто так она сделала вид, что щедра и заботлива, однозначно что-то задумала, но мой щит мешает. Тем не менее, научиться писать и читать в мире, где за тобой гоняются все кому не лень, слишком важно. Опять-таки поможет спастись, выжить. При условии, что удастся сбежать из замка, в котором меня «свои» караулят как опасного преступника. И который, к тому же, осажден «моими» врагами, жаждущими отправить на эшафот.

— Ничего особенного. Надо прилечь, расслабиться, и артефакт все сделает за нас.

Я с минуту молчала, мучительно решая, что важнее: необходимое для дальнейшего выживания знание или защита собственного тела от поползновений Лесиры. Убить меня ей не резон, причинить вред — тоже. Это уже доказано на многих примерах.

— Поклянись на крови, что научишь меня читать и писать, и ничего, кроме этого, мне в голову вкладывать не будешь! — потребовала я, решившись на отчаянный и крайне рискованный шаг.

Услышав мое требование, Лесира неожиданно призадумалась, даже с неким уважением окинула меня взглядом, а не снисходительно и презрительно. Помучив меня молчанием, пожала плечами и царапнула себя до крови по ладони, затем, выполнила мое требование — произнесла заветные слова клятвы. Ее ладонь вспыхнула черным, отчего я испуганно вздрогнула, но потом расслабилась: даже если напакостит, то не очень.