Оттенки порочности - Джанин Фрост Страница 16

Он принимал вторые и третьи взгляды от, обычно измученных ньюйоркцев, как должное. Он даже жалостливо смотрел на людей, которые резко разворачивались и следовали за ним, смотря на меня, прежде чем поднять на них бровь, словно говоря: «Извините, но сегодня я с ней, и да, это ваша потеря».

После нескольких таких фокусов, меня начало это раздражать. Эти люди ясно видели мою руку, держащую его. Нужно было принять более решительные меры, чтобы показать, что он не доступен для их удовольствия? Возможно, я укушу следующего человека, которые развернется и последует за ним, как животное, уловившее запах течки…

— Боги, — пробормотали я вслух. Что со мной не так?

Ян посмотрел на меня.

— Что-то не так?

— Нет, — сказала я, а думала, что да!

Почти все вампиры был собственниками по отношению к своим источникам пищи, своим потомкам или любовникам, но Ян мне не принадлежал. Я никогда не обращала людей в вампиров, поэтому не могла говорить за потомство, но я никогда не испытывала такого всплеска территориальности с кем-либо из моих бывших любовников. Или людей, которых брала под свою защиту. Последние четыре тысячи лет я была рада быть выше такой мелочности. Так почему же я сейчас фантазировала о том, чтобы укусить каждого мужчину или женщину, которые не делали ничего, кроме как проявляли свою заинтересованность в Яне?

Отсутствие контроля, в этом я решила найти оправдание. Я была в очень непривычном положении, будучи заколдованной, и следовала сегодня вечером за Яном. Должно быть, я пытаюсь отвлечься от этого, придумав собственничество, которое на самом деле не испытываю.

Да. Должно быть это так.

— Какое прикрытие предпочитаешь на сегодняшний вечер?

Его вопрос прорвался сквозь мои размышления. Я была слишком рада прерваться.

— Что ты имеешь в виду?

Он пожал плечами.

— Влюбленные, друзья, которые трахаются, свингеры, золотоискательница и сладкий папочка, боевая пара—

— А как же платонические друзья? — прервала я.

Он посмотрел на меня так, словно я наконец-то заговорила на языке, который он не понимает.

— Это шутка?

— Едва ли. Ты может и привлекательный, но не все хотят переспать с тобой.

Как только я это сказала, то съежилась. Это прозвучало так же оборонительно, как и я себя чувствовала?

— Нет, некоторые люди еще хотят убить меня, — сразу сказал он. — Кто-то хочет, чтобы я обратил их в вампира, то-то хочет мои деньги, кто-то мои редкие артефакты, кто-то со мной из-за моих боевых навыков, а кто-то просто хочет использовать меня как приманку для демона, которого она пытается убить. Видишь? Никто не находится со мной просто ради моего общества.

Чувство вины пронзило меня, за которым последовал прилив эмпатии. Я знала, каково это, когда тебя видят в первую очередь как объект, и только в последнюю как человека. На самом деле я уже не помню, когда в последний раз со мной кто-то был просто так. Подождите…да, могла. Тенох.

Одиночество и еще большая волна вины накатили на меня, как всегда, в сопровождении боли. Как я могла не понять, что Тенох пытался мне сказать, когда мы виделись в последний раз? Как я могла быть настолько слепа, чтобы не заметить, что он прощался?

Как бы я не хотела, я ничего не могла сделать для Теноха. Но я могла сделать что-то для человека рядом со мной, если Ян примет это.

— Сейчас я с тобой может по скрытым причинам, но тебе хорошо известно, что прошло много времени с тех пор, как я выбиралась куда-то ради веселья, — осторожно сказала я небрежным тоном. — И кем бы ты ни был, ты веселый, Ян. Так, если мы оба выживем, когда все закончится, ты бы провел со мной вечер?

Он посмотрел на меня с удивлением. Затем он начал смеяться.

— Предлагаешь мне свидание из жалости? Теперь я слышал все.

— Это не жалость и не свидание, — сказала я, и в мой голос закрались нотки раздражительности, когда он продолжил смеяться, будто я рассказала ему самую смешную шутку в истории. — Поскольку ты никогда не встречался ни с кем чисто по-дружески, а мне явно нужна информация о местах, где можно хорошо провести время, я подумала… о, забудь об этом, если не прекратишь смеяться надо мной!

— Мои извинения, — сказал он, все еще посмеиваясь. — Просто я не могу решить, что смешнее — мое жалкое отсутствие дружеского общения или выражения лиц людей, если они увидят тебя, почитаемого Стража Закона с печально известным, презирающим закон развратником, вроде меня.

Он был прав, я выслушала не меньше десятилетия нецензурных выражений от некоторых сексистов в совете вампиров, не говоря уже о моих коллегах, Стражах Закона. Но это не имело значения.

— Давным-давно я решила, что не позволю чьему-либо неодобрению манипулировать моими действиями, поэтому, как говорится, я справлюсь, если ты сможешь.

Его смех прекратился, и что-то мелькнуло на его лице, слишком быстро, так что я не успела разобрать, что именно.

— Если бы ты не участвовала в казни ребенка моих друзей, думаю, ты бы очень понравилась мне, Веритас.

Она все еще жива.

Я не могла сказать это вслух, не подвергая ее опасности, и я не стану это делать, несмотря на дикое желание, чтобы оправдаться перед Яном. В тот ужасный день я была достаточно близко к «маленькой девочке» чтобы понять, что она не является гибридом человека, вампира и гуля, которая была приговорена к смерти. Это был человек, заклейменный демоном, притворившийся ребенком. К счастью члены совета и другие Стражи не заметили этого. Они не чувствовали демонов так, как я. Когда я осознала, что было сделано, то поняла, что мне не нужно останавливать время для ее спасения, которого я хотела.

Ничего из этого я не сказала Яну. А сказала лишь:

— Ты никогда не простишь меня за ее смерть?

Как будто были какие-то сомнения. Будто того, что он обращается ко мне по кличке «маленький Страж» было недостаточно, чтобы показать его серьезность.

— Нет, не прощу, — сказал он ровным, тихим голосом.

Я встретила его взгляд и выдержала его.

— Хорошо. Некоторые вещи должны оставаться непростительными.

А я никогда не прощу Дагона за то, что он сделал. Время от времени, я все еще просыпалась, крича от воспоминаний. Несмотря на популярное высказывание, время лечит не все раны.

По правде