Иномир и Мила - Лана Широкова Страница 16

— О, Иномир, — затараторил он, подходя к ним. — Как же быстро вы вернулись. Не по душе вам родные края оказались? Ничего страшного, ведь сейчас вы отведаете без какого-либо преувеличения лучшую кухню во всей округе. Я это вам как хозяин харчевни говорю. Правда один только бульон остался, но обещаю: он вам понравится.

— Кузьма, а куда же твоя кухарка делась? — спросил Иномир. — Как обидел, если все уже на дороге про это сплетничают?

— Обидел? — он схватился за грудь. — Да как я мог кого-то обидеть? Да это она меня обидела. Столько лет вместе были, что ни скажешь — все делала. А в один день встала у печки, полотенце через плечо перебросила да и спросила меня, что я хочу делать дальше. А я что хочу? А я хочу, чтобы это место не хуже, чем в Вышгороде было, как их знаменитый постоялый двор. Хочу маленькие спаленки для гостей и красивые конюшни для их лошадей. А она меня продолжает пытать. Я ей все уже планы свои рассказал, а она от злости краснеет. Как кинула в меня это полотенце, разревелась да давай кричать, что столько лет на меня потратила. А я ей: мол, за каждый год тебе уплачено. Влепила мне тогда она пощечину знатную, сказала, что знать меня не хочет, собрала вещи и уехала в свою деревню.

— Ну даешь, — громко рассмеялся Иномир.

— А сердце-то мое болит, — продолжал Кузьма, — скучает. Но коли ей мои планы не понравились, то о чем тут речь может быть? Ничего я человек гордый, справлюсь. — Он замолчал, тяжело вздохнул и с любопытством посмотрел на Милу. — А что за спутница у тебя такая? Разве ты не один всегда ходишь?

— Да так, — отмахнулся Иномир, — в Вышгород сопровождаю.

Кузьма закивал, начал уже что-то говорить, как вдруг на кухне раздался оглушающий треск глиняной посуды.

— Я сейчас этому Всеше шею сломаю, — сквозь зубы проговорил он, побелев от злости, и метнулся на кухню.

— Тебя, что ли, все на свете знают? — Мила подняла бровь.

— За всех на свете не ручаюсь, но в таких вот местах останавливаюсь довольно часто.

Мила уже хотела задать ему кучу вопросов, как вдруг живот так громко заурчал, что пришлось стыдливо закрыть его рукой. И так вовремя в зале появился невысокий мальчишка-помощник Всеша со светлыми короткими волосами и с подносом в руках. Он важно подошел к ним, поставил на стол керамические кривые тарелки и пожелал приятного аппетита. Но когда Мила взглянула на чашу с мутным серым супом, есть как-то быстро перехотелось. А Иномир как ни в чем не бывало взял ложку и принялся за еду. Она с недоверием на него посмотрела, но все же решила осторожно черпануть суп.

— Какой ужас, — поморщилась она, перекусывая склизкую жилку, — как же невкусно и пресно.

— Запей пивом — лучше будет. — Он пододвинул к ней кружку.

— Я не пью, — ответила она и начала ковыряться в супе. — Нет, я точно это не буду.

— Давай ешь и пойдем. — Иномир громко захлебнул супа. Мила покачала головой, посмотрела в сторону кухни, откуда продолжала раздаваться ругань Кузьмы.

— Нет, я так не могу. — Она решительно встала, вышла из-за стола и направилась в сторону кухни. Заглянула в дверной проем, и ее чуть обморок не хватил.

Грязные котлы и горшки, липкие столы, черная печка, разбитая глиняная посуда и брызжущий во все стороны кипящий суп. Всеша бегал от стола к печке, а Кузьма пытался все это дело вытереть затухшей тряпкой.

— А ну, разойдитесь, — произнесла она, закатывая рукава.

Всеше сказала все отмывать, а у Кузьмы спросила, где у кухарки лежали разные листья и травы. В большом берестяном коробе она отыскала все, что могло помочь спасти пресный суп. И пока бульон доваривался, на всю харчевню разнося ароматный запах, занялась тем, что рубила мясо на мелкие кусочки. И так увлеклась процессом, что не заметила, с каким молчаливым интересом смотрит на нее Иномир, стоя в дверном проеме.

— Милослава, все уже слюни пускают от запахов, — сказал он. — Я же напоминаю, что нам пора уходить. Скоро наступит вечер.

— Да мне совсем чуть-чуть осталось. — Она посмотрела на него, сдувая пряди волос с лица.

Но попробовав суп, подумала, что неплохо было бы пожарить к нему хлеб. Нарезанный ломоть отправился ближе к огню, а Миле захотелось приготовить еще что-нибудь. Подумала о пироге, но сердце неприятно кольнуло, и она решила сварить кашу. Отыскала крупу на верхних полках и старый мед, залила все водой и поставила в печку.

— Как же вкусно будет, — вздохнула она, утирая пот со лба.

— Ну, спутница Иномира, — покачал головой Кузьма, — повезло ему с тобой.

Всеша разлил все по большим горшкам, а Мила отдельно на поднос поставила для Иномира глубокие тарелки с кашей и супом, а хлеб положила рядом. И когда вышла в зал, увидела, что почти все столы были заняты. Мила даже от удивления остановилась, оглядела всех, но поднос до того тяжелый был, что пришлось скорее опустить его перед Иномиром. Сама села напротив него, руки под щеки поставила и стала ждать, что же он скажет, попробовав первую ложку.

— Ну как? — с нетерпением спросила она.

Иномир немного помолчал, покачал головой, Мила уже хотела расстроиться, как он посмотрел на нее и широко улыбнулся.

— Неплохо. Очень даже неплохо. В жизни такой вкусный суп не ел.

Кузьма довольно закивал и вместе с Всешей стал разливать суп всем остальным под громкие разговоры. А Мила стала кормить Иномира.

— Ты вот хлебушек возьми, — протянула ему жареный ломоть и снова продолжила на него смотреть. И такая радость накрыла оттого, с каким удовольствием он клал себе ложку в рот, что она даже про свой голод позабыла. — А теперь кашу. — Она забрала пустую тарелку и поставила перед ним новую.

— Ну, Милослава, не ожидал. — Он кинул в рот последние крошки хлеба. — Оказывается, ты не только травить умеешь, но и готовишь совсем недурно. Я бы даже сказал, что очень недурно.

Похвалу от братьев она получала часто. А вот от чужого человека, тем более от Иномира такие слова было в разы приятнее услышать. Она отвела смущенный взгляд и попросила Всешу налить еще одну тарелку для себя, не забывая подзывать его для добавки. Вскоре они так