Иван-царевича не надо - Ольга Шах Страница 16

А над всей картиной поверженных вражин царила огромная, с меня ростом, фигура волка. Зелёные, призрачные огоньки пробегали по его шкуре, зелёным же светилась пасть и обводы глаз. Ужас тихий! Всё-таки решившиеся последовать за хозяйкой мужики, обогнув сарай и узрев сие фантастическое зрелище, завизжали не хуже тех баб. Но наконец-то протолкался сквозь голосящую толпу хромой Сава с факелом в руке. Осветил картину побоища и все увидели валяющегося в глубокой отключке первого вора, и второго, так и стоящего в дыре с мешком недвижимо и только беззвучно открывающего рот. Что говорило о том, что хоть этот был в сознании. И маленького щенка хаски, робко прижавшегося к моим ногам.

На которого я тихо шипела.

— Хася, не прижимайся так сильно, ты же меня свалишь своим весом! Ты откуда это страшилище взял?

Хаська шумно вздохнул и ответил мысленно.

— Так у тебя в голове и подсмотрел, когда ты первый раз в обморок упала, со мною встретившись. У тебя тогда разные образы в голове мелькали — и мужик какой-то верхом на волке и волк в бабском чепце и очках на морде. Но мне вот этот понравился — ты его собакой Баскервилей называла.

Осмелевшая толпа, не обнаружив при свете ничего страшного, кроме ворюг, загомонила облегчённо. Я подняла руку вверх и громко сказала:

— Этих двоих в холодную до утра, с утра за урядником отправим. Мясо вернуть на ледник. Дыры заделать. Почему никто ничего не слышал и собаки тоже — поговорим утром.

Мои распоряжения кинулись выполнять немедля, без рассуждений. Видимо я, своей "беспримерной" храбростью сумела внушить людям хоть не уважение, но почтение точно. Мы двинулись толпой назад, остались только те, кому было поручено дело. И тут, кое-как выползшие из своих конур дворовые Жучки и Бобики, вяло и нестройно принялись брехать, периодически переходя на подвывание. Скорее всего, это они на Хаську реагируют, а не на воров. Кстати, надо бы завтра осмотреть животных, мало ли, могли и всерьез потравиться.

Глава 9

Думала, не усну после такого трэша. Где там, уснула на подлёте к подушке! На этот счёт у меня как раз все хорошо — с самого детства я благополучно засыпала все свои детские болезни, проблемы и неурядицы. Чуть что — я засыпала, спала, сколько нужно, а проснувшись, оказывалась здоровой и веселой, не переживала и не страдала. Даже когда моя первая любовь, Петька из параллельного класса, на вечеринку пришел с нашей примой Вероникой. Наутро после того, я и не помнила своей отчаянной влюбленности. Чем вызвала зубовный скрежет у изменщиков.

Наутро все вернулось на круги своя — поместье, воры, ключи, Игнатьевна… Вера, помогая мне умыться — одеться, охотно делилась дворовыми новостями. Мужики — воры сидели в холодной, все гадают, откуда воры узнали про излишки мяса в сарае, Игнатьевна молчит, за урядником пока никого не отправили в волость. Местный плотник Архип осмотрев тот самый лаз, сказал, что гвозди из двух досок вынуты давно, точно не вчера. И держались доски только на верхних гвоздях, легко сдвигаясь в сторону снизу. То есть, воровство было не в первый раз. И с этим тоже надо разбираться.

Спустившись вниз и не сворачивая в столовую, вышла на крыльцо. Утро выдалось тихим и солнечным. Вчерашней хмурой погоды как не бывало. Солнышко даже пригревало с одной стороны. Попросила Веру позвать кого посмышленей из мужского населения поместья. Девчонка понятливо мотнула головой, отчего коса сделала полукруг в воздухе, и умчалась в сторону конюшен. Вскоре оттуда рысью прибежал молодой парнишка лет семнадцати — восемнадцати на вид. За ним поспешала запыхавшаяся Вера.

— Вот, барышня Катерина Сергеевна, это Семка, помощник конюха, парнишка бойкий, в волости уже бывал, найдет урядника.

Парнишка уважительно поклонился, принял из моих рук письмо, которое я сочинила утром для полицейского начальства.

— Не извольте беспокоиться, барышня, мигом доставлю, передам непременно в руки господину уряднику!

Ну, утро началось, и начались дела. После завтрака я пригласила Игнатьевну.

— Аграфена Игнатьевна! Будьте любезны предоставить мне ключи от некоторых пока что помещений! А далее я посмотрю. И скажите — на какой должности вы числитесь в доме? А то мне что-то непонятно. То ли вы экономка в доме, то ли управляющая всем хозяйством? А сейчас пройдёмте в рабочий кабинет Пелагеи Степановны, и вы мне все объясните. Кстати, почему вы до сих пор за урядником не послали? Ждали моего распоряжения? А разве ночью я недостаточно ясно сказала?

Игнатьевна молчала, только зыркала на меня из-под насупленных седых бровей. Но ключ от кабинета подала мне, точнее, три ключа на связке. Пояснила, что это от стола хозяйки ещё и от железного ящика. Я так поняла, что это вроде сейфа. Мы прошли в кабинет. Ничего необычного в нем не было, чем-то даже похоже на рабочий кабинет моего деда в моём мире. Массивная темная мебель, высокие узкие шкафы, основательный стол, кресло хозяйское с высокой, полукруглой спинкой, обитое зелёной тканью. На столе чисто, только канделябр с тремя оплывшими свечами. Окно, закрытое плотными портьерами, поэтому непонятно, какое оно. С другой стороны стола стул для посетителей. Небольшой диванчик, придвинутый к окну.

Мне не нравилась сумеречная атмосфера, и я подошла к окну и решительно раздвинула портьеры. В кабинет хлынул яркий солнечный свет и клубы пыли из ткани. Хорошо, что никакая живность не посыпалась мне на голову из портьер. Зато стало видно пыльное, грязное стекло окна, махровые клубки пыли по углам кабинета. И хорошо заметная, протоптанная на пыльном полу цепочка следов, ведущая к стене, на которой криво висела небольшая картина. По всем признакам, там и находится тот самый железный ящик с капиталами.

— Аграфена Игнатьевна, а почему так грязно в кабинете? Здесь никто не убирался все месяцы, что Пелагея Степановна болела? Позовите горничных, пусть наведут здесь порядок — вымыть окно, снять и выстирать эти пыльные тряпки, протереть везде пыль, пол привести в порядок, такой паркет и весь в пыли и грязи!

Игнатьевна, бурча себе под нос нечто нелицеприятное, приоткрыла дверь кабинета, кликнула какую-то Лушку, велела