Татьяна Форш - Ведьмин крест Страница 17

Ей, своей жене, он не сказал ни словечка, но Софья этому была даже рада. Не пришлось выслушивать его оправдания. Все ложь! Однажды она услышала, как шепчутся служанки о том, что хозяина в городе ждут партнеры по картам, а еще лучшие шлюхи, с которыми он развлекается, когда остается в городе. Вот и пусть едет к своим шлюхам. Пусть хоть жить там останется! Ей все равно…

Поднявшись, она руками пригладила на голове выбившиеся из косы локоны, покусала губы, пощипала щеки и, перекинув длинную косу через плечо, пошла туда, откуда ветер доносил голоса.

Вот только возле ворот Дмитрия уже не было. Как и в доме. Обойдя все пристройки, даже заглянув на конюшню, Софья приуныла. Наверное, ветер да растревожившееся сердце сыграли с ней злую шутку, подарив мираж – голос любимого. Смахнув невольные слезы, она направилась в сад и, едва шагнув за калитку, едва не налетела на Дмитрия.

– Ах! Батюшки! – вырвалось у нее. И тут же не смогла сдержать счастливую улыбку. – Как же я рада вас видеть… Я думала, что ваш голос мне почудился…

– Я искал вас… Софья Алексеевна! – Вот только Дмитрий был мрачнее тучи. Оглядел ее с ног до головы и пошел в глубь сада, где, словно спасаясь от осени и холодного ветра за высоким забором усадьбы, деревца еще сохранили зелень лета в листве, а беседка была по-прежнему густо увита плющом, не пропускавшим в густую тень ни блика солнечного света. – Пойдемте… Нам надо поговорить.

Он шагнул в тень беседки, дождался, когда Софья проследует за ним, и вдруг страстно сжал в объятиях ее податливое тело, сводя с ума жадными поцелуями.

– Софьюшка, любушка! Прости, что так долго не приходил! – шептал он в перерывах между поцелуями. – То, что мы совершили, – грешно! Предал я брата и не могу рисковать тобой, выдав свои чувства перед ним. Вот ежели он сам от тебя откажется да отправит к прислуге жить, тогда смогу словечко замолвить! Забрать тебя! А пока нам дадены лишь минутки, секундочки сладкие, когда его рядом нет.

– Любимый мой! Родной! Никого ты не предавал! А был бы твой брат поумнее, женил бы тебя на мне! Ваша фамилия в любом случае получила бы мой титул! И то, что ты не заступился за меня, не противился его воле – вот твой грех! Ты не его, ты меня предал! – Она отпрянула от него, глядя, словно на чужого, и вдруг принялась расстегивать, закатывать рукава, показывая Дмитрию синяки, уродливыми кляксами застывшие на ее белой коже. – Вот! Вот она – его нежность, его ласка! Ты в этом виноват! Ты сказал мне в карете, в день моей свадьбы, что все будет хорошо! Да только ничего по-твоему не вышло!

– Софья! Софьюшка! Любимая, желанная! – Дмитрий кинулся к ней, покрывая такими страстными поцелуями ее руки, ее шею, оголившуюся грудь, что Софья тут же простила его, отдаваясь безумным ласкам прямо в беседке. Не увидят. В саду теперь никого не бывает. А если и увидят, пусть! Быстрее закончится это безумие, названное браком!

Если бы Софья не была так безрассудна, то увидела бы скользнувшую мимо беседки тень. Но ее вселенная сосредоточилась на самом естественном, извечном танце влюбленных мужчины и женщины, когда все остальное теряло значение.

– Это снова была ошибка! Мы не можем так рисковать! – Дмитрий заговорил первым, когда они смогли оторваться друг от друга. Приведя себя в порядок, теперь они просто сидели, держась за руки. – Илья скор на расправу! Я не могу так рисковать тобой!

– Мне все равно! Пусть будет что будет! Я не смогу жить без тебя! Эти недели показались мне тысячелетиями в аду! – Софья поцеловала его в губы и умоляюще посмотрела в глаза. – Обещай, что когда твой брат будет уезжать, ты станешь приходить ко мне! Иначе я сама на себя наложу руки! Поверь!

– Верю. Обещаю! Мне самому теперь без тебя свет не мил! Я приду. Обязательно! А может, украду как-нибудь тебя и отвезу в столицу!

– И мы будем танцевать на балу?

– Конечно! В императорском дворце!

Софья в восторге посмотрела на него. Значит, папенька не ошибся! Все будет так, как он и предсказывал! Вот же он, ее суженый!

– Я люблю, люблю, люблю тебя! – Она сжала его в объятиях, Дмитрий ответил ей поцелуем и поднялся.

– И я тебя люблю! Но надо быть осторожными! Нас никто не должен видеть! Ради твоей безопасности, милая!

– Мне надо уходить? – Софья тоже встала, растерянно глядя, как счастье, светившее над ней огромной звездой, в мгновение погасло.

– Давай сначала из усадьбы уйду я, а потом ты сможешь вернуться в дом, когда пожелаешь.

– Хорошо, Митенька! Я буду тут. Иди, – согласилась безропотно Софья, с жадностью глядя, как он уходит. – Иди… – повторила она, когда тот повернул к калитке.

Она просидела долго в той беседке, вспоминая бесконечные мгновения счастья. Теперь беседка эта станет ее потаенным раем, куда она будет приходить, чтобы снова призвать призрак счастья.

Дмитрий давно ушел, но Софья не хотела возвращаться в дом, похожий на лабиринт чудовища, о котором читал ей папенька. Она осталась бы тут навечно, если бы не опустивший завесу вечер и поднявшийся ледяной ветер, пробиравший теперь до костей. Наконец, он сделал свое дело, заставив беглянку подняться и, трясясь как осиновый лист, заспешить к дому.

На ее счастье, дом как будто вымер. В нем царили тишина и темнота, разбавленная едва видными огоньками настенных керосиновых ламп, вот только Софье в таком доме было не в пример спокойнее и безопаснее. Держась за перила, она стала подниматься на второй этаж к своей спальне. Эту комнату она считала едва ли не единственным своим убежищем, потому что даже жестокий муж не удостаивал ее здесь своим присутствием, посылая за ней служанку.

Скинув туфли, Софья, не раздеваясь, забралась под одеяло с головой и, согревшись, не заметила, как уснула.

Разбудили ее голоса. Она похолодела, узнав раскатистый баритон мужа, и ей страстно, как в детстве, захотелось спрятаться под кровать. Наконец, пересилив себя, она все же вышла в коридор и посмотрела вниз сквозь перила. Илья возвышался прямо в центре холла, а рядом с ним стояла молоденькая девушка-служанка и что-то тихо и быстро ему говорила. Он же в ответ рокотал, посылая ей на голову проклятия.

Интересно, в чем она так провинилась?

Софья так захотела узнать, о чем они говорят, что подалась вперед, ближе к перилам, но как на грех опрокинула стульчик, стоявший рядом, и затаила дыхание, мечтая, чтобы в этом густом полумраке ее не заметили. Вот только Илья Николаевич явно был из породы волков. Вскинув голову на шум, он, казалось, посмотрел прямо на нее и, что-то прорычав, стремительно ринулся вверх по лестнице.

Охнув, Софья бросилась в комнату и трясущимися руками закрыла дверь на щеколду. Минуту ничего не происходило, затем двери содрогнулись. Илья с рычанием снова ударил как тараном.