Карина Демина - Наша Светлость Страница 17

   - Вы ведете себя безответственно, - говорить следовало уверенно, но голос предательски дрожал. - И если вы отказываетесь от помощи доктора, то терпите мою.

   Вот у мамы получалось разговаривать с больными. Ее все слушались, даже папа. Правда он вечно ворчал, что сам разберется... а мама отвечала, что еще не готова стать вдовой.

   - Раздевайтесь, - сглотнув, велела Тисса.

   - Для тебя - с удовольствием.

   Ох, это не только неприлично. Это недопустимо! Особенно, если с удовольствием. Правда, оказалось, что руки Их Сиятельства не слушаются, и Гавину пришлось стаскивать грязную куртку, а потом и рубашку. Тисса поспешно отвернулась.

   Однажды она видела папу без рубашки. Но это было давно! И папа - это же совсем-совсем другое... если бы не разбитый затылок тана, которым предстояло заняться, Тисса немедленно бы вышла.

   А получалось, что уйти нельзя. Кто бросает дело недоделанным?

   И температуру воды следует постепенно повышать.

   Их Сиятельство в ванну не забрались - рухнули, выплеснув половину воды на пол. И на Тиссу - рубашка тотчас прилипла к ногам. А тан заорал:

   - Горячо!

   - Сидите. Вам так кажется. Вы просто промерзли насквозь.

   Тиссе пришлось обернуться. Она пообещала, что смотреть будет только на затылок... ну некоторые обещания крайне сложно сдержать. Спину тана покрывали старые шрамы и свежие синяки темно-лилового, черного почти цвета. Густо. Плотно.

   Страшно.

   Как он вообще ходит-то?

   И не просто ходит, но упершись руками в борта, пытается вылезти из ванны.

   - Пожалуйста, потерпите, - Тисса положила руки на плечи и поняла, что удержать его просто не сумеет. - Скоро жар пройдет. Вы должны прогреться. А я - осмотреть вашу голову.

   Его трясло, то мелкой, то крупной дрожью, переходившей в судорогу. Но это - хороший признак. Мышцы отходят. Всегда больно, когда мышцы отходят. Их надо бы растереть... Тисса пытается, но это то же самое, что растирать камень.

   - Гавин, помоги, пожалуйста.

   Помогает. Сосредоточенно, не обращая внимания на шипение Их Сиятельства. И лучше бы кричал в самом-то деле...

   - Я добавлю горячей. Выдержите?

   Кивок.

   А пульс еще ускорился, но не настолько, чтобы бояться за сердце.

   - Ребенок...

   - Что?

   - Спасибо.

   - Не за что. Сейчас посидите, пожалуйста, смирно.

   Тиссе нужны таз, тряпка и ножницы, потому как она подозревала, что просто расчесать слипшиеся волосы не выйдет. И оказалась права. Все спеклось в черно-бурый ком, который не желал размокать. Их Сиятельство терпели молча. Лишь однажды попросили Гавина добавить горячей воды.

   Волосы вокруг рваной раны Тисса выстригала аккуратно, а когда достригла, тан - ну неймется ему! - оттолкнул руку и сам ощупал затылок.

   - Ты шить умеешь? - поинтересовался он.

   - Я пробовала... на овцах.

   К людям мама ее не допускала.

   - Хорошо. Представь, что я овца.

   - Скорее уж баран, - не удержалась Тисса и поспешно добавила, - овца - девочка, а вы...

   - Мальчик. Мальчик-баран. Примерно так себя и чувствую.

   В кофре, который принес Гавин, имелся набор игл разной формы и толщины, шелковые нити, ножи и даже струнная пила - ее Тисса только на картинках и видела.

   - Извини, но я буду ругаться.

   И тан сдержал слово.

   К счастью, рана была не такой и длинной, Тисса в пять стежков уложилась. Страшнее всего было прокалывать кожу в первый раз. И она все медлила, уговаривая себя, что это все равно надо сделать, даже если будет больно. А больно будет, потому что Тисса не умеет шить и руки у нее трясутся.

   Но отступать было некуда. Второй стежок дался легче. А на третьем тан сказал что-то такое, отчего Тисса едва иглу не выронила... и перестала его слушать.

   - Все, - объявила она, отрезая нить. - И вам пора выбираться из воды.

   - Сейчас, - он опять сунул пальцы в волосы, точно проверяя, хорошо ли сделана работа. - Ребенок, глянь пожалуйста, что у меня за ухом. Жжется...

   Он наклонился, чтобы Тиссе было лучше видно.

   Не за ухом - на шее.

   Красное пятно, размером в медяк. Яркое такое... круг и перекрещенные мечи.

   - Это... - Тисса поняла, что сейчас расплачется. - Это клеймо...

   Кто-то ударил Их Сиятельство по голове. Подло. Сзади. И когда тан потерял сознание, избил. Но показалось мало. Еще и клеймо. Которое рабам ставят.

   И это же навсегда!

   Как можно быть настолько жестоким?

   - Клеймо, значит, - тан накрыл ожог большим пальцем. - Вот сука... ничего. Я злопамятный. Найду - сочтемся. Так, о том, что тут было - никому. Ясно?

   Тисса хотела ответить, что само собой не собирается никому рассказывать, и вовсе не потому, что Их Сиятельства боится. Но вместо слов получился всхлип. И тан обернулся.

   - Эй, ребенок, ты чего? Плачешь?

   Если бы не спросил, Тисса справилась бы.

   А тан спросил, и она разревелась.

   - Из-за этой ерунды? Оно и стоит-то так, что не увидишь. А волосы отращу, совсем скроется...

   Да разве в этом дело? Он же сам будет знать про клеймо. И про то, что Тисса знает. И тот, кто поставил, тоже. И вообще нельзя так с людьми.

   - Так чего плакать?

   - Мне... мне вас жалко.

   Она вытерла глаза рукавом, убедившись, что тот уже мокр и грязен. И кроме земляных пятен виднелись другие - крови. Их-то точно не выйдет застирать. Но это уже не казалось важным.

   Надо успокоиться.

   Леди не ревут.

   Хотя они и не сидят ночью в чужой ванной комнате в то время, когда хозяин этой комнаты изволит принимать ванну.

   И выглядят иначе... а Тисса в мокрой грязной рубахе похожа... да лучше не думать о том, на кого она сейчас похожа. Наверное, Тисса никак не леди, если легко забыла, чему ее учили.

   Но тана удалось из ванны извлечь, уложить в кровать и напоить горячим вином. Он больше ничего не говорил, но только смотрел как-то грустно. И от этого взгляда ушедшие было слезы грозили вернуться. Уснул он почти сразу, и Тисса решилась-таки обработать ожог мазью, благо в кофре имелось множество средств, и некоторые Тиссе удалось опознать.

   - Это дашь завтра утром, - Тисса отставила флакон темно-красного стекла. - Три капли в горячей воде. А это - в обед. Если будет сильный кашель или вдруг лихорадить начнет - зови доктора. Даже если возражать станет. Проводишь меня?