Рейчел Уорд - Числа. Хаос Страница 17

— Это же моя жизнь, Сара. Ты нарисовала мою жизнь.

— Ты такой довольный, когда спишь. Спокойный.

— Я не сплю, я под кайфом. И никакой я не довольный — это раньше был. А теперь дозу раздобыл — уже радость.

— Все равно. Мне бы такое спокойствие.

Лицо у него темнеет, как будто солнце скрылось за облаком.

— Ни к чему оно тебе. Если бы я решил, Сара, что ты сама можешь тут заторчать, я бы тебя тут же выставил. Тебе не положено. У тебя ребенок будет.

— Да я не об этом…

Или об этом? Если подумать, жизнь у меня дерьмо. Такую реальность никому не посоветуешь. Значит, если есть способ ее приукрасить — травка, колесо, игла, — почему бы и нет?

— Хочешь быть чистым — для начала не пачкайся. Не начинай. Не делай первого шага!

— Умей говорить «нет»?

— Вот ты смеешься, а это не смешно! Все мои друзья, все до единого, на чем-то торчат. Большинство из нас так и не слезут. Кто-то помрет. Ты не такая. Ты самая незадолбанная из всех, кого я знаю. Не надо меняться.

— Я и не собираюсь. Не буду ничего пробовать. Просто хотела нормально выспаться, и все. Проспать всю ночь по-человечески безо всяких снов.

— Слушай, а ты это нарисуй, а?

— Что?

— Свои сны. Нарисуешь — и выведешь из организма, может, и перестанет сниться…

Мне страшно. Такое чувство, что я выношу этот ужас на свет. Теперь он отравит мне дни, а не только ночи. Только кого я обманываю, спрашивается? Я все равно постоянно об этом думаю, выходит, Винни дело говорит — надо мне все это нарисовать.

Беру новый рулон обоев и начинаю рисовать. Карандаш не годится. Прошу Винни принести мне угля. Нужны жирные черные линии. И наверное, будет правильно рисовать тем, что уже обожжено огнем. Рука у меня трясется, когда я делаю набросок. Ничего не выйдет. Закрываю глаза — и я снова там. Кошмар у меня в голове, он переполняет меня, а потом вырывается наружу — свет и тень, лица, огонь, страх. Я начинаю рисовать не открывая глаз, а когда открываю — на меня с бумаги глядит лицо.

Человек с ребенком на руках.

Это он.

Это Адам.

Адам

Они отняли ее у меня — записную книжку. Отняли и не отдают. Джуниор просматривает ее, листает страницы.

— Это что такое? Твои секретишки? Никак ты всех их поимел? Вот извращенец!

— Заткнись! Отдай!

— Ух ты, тут и девочки, и мальчики! Так и знал, что ты больной. Да тебе столько не поиметь, даже за миллион лет. А наверное, хочется!

Пытаюсь отобрать книжку, но он поднимает ее высоко над головой и пляшет.

— Джуниор, это мои записи. Отдай книжку. У тебя что, ничего своего нет?

— Теперь есть. Твоя кни-ижечка!

— Отдай, кретин! Тебя это не касается!

Я в отчаянии. Ему нельзя туда смотреть. Лучше было бы разорвать ее или сжечь! Кровь бурлит от адреналина. Их четверо, а я один, но это уже не важно. Мне надо получить книжку назад, и я ее получу. Джуниор уже отбежал метров на двадцать, а его шестерки меня держат. Изо всех сил пытаюсь их растолкать, пихаюсь локтями. Одного отодвинул, но еще двое никуда не делись. Из-за их спин вижу, как Джуниор останавливается. Листает медленнее. Если я не доберусь до него за две секунды, я попал. Он прочитает заголовки колонок, прочитает описания. Найдет знакомые имена. И себя.

Ударяю самого высокого головой в живот, следующему врезаю коленом куда не надо, пролетаю мимо них, бросаюсь на Джуниора, даю ему под дых, валю на землю. Мы падаем на асфальт.

— Отвали, урод!

Книжка по-прежнему у него. Вцепляюсь ему в руку, разгибаю пальцы по одному. Он начинает визжать, как девчонка: без шестерок-то он уже не такой крутой. Три пальца — и он выпускает книжку. Она падает рядом с нами, я хватаю ее и отползаю от него. Поднимаюсь на ноги и засовываю книжку за пояс брюк. Джуниор валяется на земле, держится за пальцы другой рукой.

— Ты мне пальцы переломал, козел! Переломал на хрен!

Похоже, кто-то вызвал охрану — нас окружаю. Один охранник наклоняется к Джуниору и осматривает его руку, остальные два хватают меня за локти и волокут в школу. Ноги у меня почти не касаются земли. Уже у дверей слышу, как один из шестерок Джуниора врет про меня с три короба.

— Так и налетел на нас. Как бешеный. Как зверь. Будто обдолбанный!

Меня тащат в приемную директора и там первым делом обыскивают. Я надеюсь, что книжку они не нащупают, она совсем плоская, легко прятать, — но ее, конечно, находят. Просят достать. Я не хочу. Тогда мне говорят, что сами достанут, если я не хочу. Приходится залезть в брюки и вытащить книжку. Она слегка потрепалась и обмялась по форме моей задницы.

— Положи на стол.

Кладу — но заглядывать в нее не позволю. Это не их записи. Им туда смотреть не положено.

— Это не тетрадь. Что это?

— Записная книжка.

— Записная книжка, а дальше?!

— Записная книжка, сэр.

— Охранник протягивает руку к книжке, но я успеваю ее выхватить.

— Доусон, положи книжку.

— Нет, сэр.

Охранник цитирует устав школы:

— Учащимся запрещается проносить в школу личные вещи, кроме тех, которые необходимы для учебного процесса. Если подобные личные вещи…

Слышу, как сзади открывается дверь. Кто-то входит. Мне даже думать не нужно — разворачиваюсь и пулей вылетаю наружу. Через три секунды воет сирена, в ушах гудит. Всю школу подняли по тревоге. Блин, как мне отсюда выбраться? Приемная у самого входа, но двери заперты, и моим удостоверением личности их, само собой, не открыть. Девушка за стойкой регистрации, разинув рот, глядит, как я мчусь по коридору прямо к ней. Я перепрыгиваю через стойку, и девушка визжит.

— Какая кнопка? — ору я ей в лицо. — Какая кнопка открывает двери?

Она не отвечает, но стоит посмотреть на кнопки, и все становится ясно. Черная квадратная кнопка слева. Нажимаю ее — двери раздвигаются. Девушка тут же нажимает другую кнопку — вызова охраны, и сирена воет опять. Плевать. Я уже на улице. Сбежал.

Мчусь по тротуару сломя голову. В школе вызовут полицию, меня мигом найдут. Не зря же меня чипировали. Теперь стоит только посмотреть на спутниковую карту или дать задание вертолету, которые в лондонском небе так и кишат. Тут же и засекут. Но я не хочу, чтобы еще кто-нибудь сунул нос в мою книжку. Держать ее при себе становится опасно. Нужно или уничтожить, или спрятать.

До самого бабулиного дома я лечу не останавливаясь. Сворачиваю в подъезд, бросаюсь к двери. Бабуля стоит на пороге в пальто. Протягивает руки вперед, чтобы я ее не сшиб.

— Я как раз собиралась к тебе. Из школы позвонили.

Я не сразу могу говорить, надо отдышаться хотя бы минуту, но мне приходит в голову, что, может быть, именно через эту минуту и явится полиция. Поэтому я заталкиваю бабулю в дом и закрываю дверь.