Чувства и искупление - Qrasik Страница 17

Его планы оказались нарушены. Глубокой ночью в дверь постучали, и по лицам леди Маргарет и Присциллы Голд Ротмант понял — случилось то, чего они так долго боялись. Он наспех накинул плащ, на ходу приводя себя в порядок, и его мысли хаотично разбегались, никак не выстраиваясь в логическую цепочку. У двери в лазарет мужчина замер, подмечая оглушающую тишину, и спустя мгновение проследовал за женщинами.

На кровати у окна лежала Рея, укрытая теплым одеялом, и ее спокойное умиротворенное лицо было белее снега. Присцилла с болью смотрела на свою ученицу, смахивая платком проступающие слезы, а Маргарет суетилась вокруг девушки, зачем-то поправляя идеально лежащую простынь.

— Она?.. — Ротмант осекся, не договорив вопрос.

— Еще нет, — выпрямляясь, шепотом ответила медсестра Маргарет. — Ей стало хуже ночью. Я дала ей обезболивающее. Много обезболивающего.

— Ее родные уже знают? — артефактор нахмурился, замечая, что в палате никого нет, кроме них.

— Фабиан оповестил отца через посыльного, но как видишь… — Присцилла беспомощно развела руками. — Никто не придет, Роланд.

Ротмант нервно сглотнул, думая о мыслях девушки об отце, которые он случайно прочел во время сеанса телепатии, и его охватила безнадежная тоска. Она больше не увидит, как красиво отражаются блики солнца на водной глади Мертвой реки, как прекрасно мерцает замок на закате и как искрятся кружевные снежинки, укрывая белым покрывалом землю. Она никогда не познает тех вещей, которые со всеми случаются первый раз, а рядом с ней в такой тяжелый момент нет никого, и даже в последний путь ей придется идти в одиночку.

Присцилла тихо всхлипнула, с сожалением взглянув на девчонку, и, не выдержав переизбытка чувств, удалилась. Медсестра скрылась в своем кабинете, предпринимая последние попытки помочь Рее, и Роланд остался с девушкой наедине. Он придвинул стоящий неподалеку стул к кровати, тяжело опускаясь на него, и выжидающе смотрел на подрагивающие веки Реи, молясь про себя, чтобы она очнулась.

Минуты тянулись мучительно долго, издеваясь над ним и заставляя его душу томиться в страхе, отчаянии и безысходности. Когда Рея открыла глаза и обвела палату непонимающим взглядом, остановившись на Ротманте, он облегченно выдохнул. Ее сухие губы что-то шептали, а голос совсем сел, но по скудным попыткам девушки указать на стакан Роланд понял, что она хочет пить. Он осторожно приподнял ее голову, позволяя опереться на себя, и приставил стакан ко рту, наблюдая, как Рея делает несколько жадных глотков. Она снова беспомощно опустилась на подушки, но в ее ясных голубых глазах еще тлел слабый огонек жизни.

— Мне жаль, Рея. Я не смог, — глухо сказал артефактор, впервые называя девушку по имени.

— Вы пытались. Это многое значит, — голос Реи звучал совсем тихо, но уголки ее губ дрогнули в слабой улыбке.

— Я дал вам надежду.

— Вы с самого начала ничего не обещали.

Они замолчали, погружаясь в тяжелые мысли, а за окном жалобно завывал ветер, рассказывая свою печальную историю. Ротмант негодовал и злился, но кто он такой, чтобы пойти против человеческой природы? Роланд мог многое с помощью артефактов — лишать воли, придавать сил, лечить или убивать, но оказался не в состоянии сохранить жизнь этой раздражающей, сводящей его с ума девчонке. Он убеждал себя, что находится с ней рядом не потому, что она одинока и нуждалась в поддержке, а чтобы заглушить чувство вины и опустошенности.

— Это так странно, сир, — заговорила Рея, уставившись в потолок. — В вас оказалось больше человечности, чем в тех, кто кричал о ней.

Ротмант вздрогнул, напрягаясь и чувствуя холод, пробежавшийся по позвоночнику. Нет. Она ошибалась. Если бы Рея только знала, почему он принял решение помочь ей, то ни за что на свете не смотрела бы на него с таким доверием. Роланд не хотел, чтобы это были ее предсмертные слова. Роланд не хотел, чтобы ее прощальным воспоминанием был он — убийца и адепт темной магии.

— Снег… — Рея перевела взгляд на окно, за которым в медленном танце кружились снежинки. — Мой последний снег.

Он обернулся назад, с трудом понимая, как девчонка смогла разглядеть что-то в кромешной тьме. Ветер по-прежнему бушевал, сталкиваясь со стенами замка, словно вымещая боль и обиду на его обитателей. Роланд тоже мечтал избавиться от всех съедавших его чувств, а не держать их взаперти под постоянным контролем. Он отдал бы многое, чтобы начать все заново, возродиться из пепла и стать свободным, как ветер.

Рея притихла, и Роланд, нахмурившись, вновь посмотрел на нее. Ее остекленевший взгляд был направлен на потолок, а приоткрытый рот рвано глотал воздух. Грудь судорожно поднималась и опускалась, и сцепленные в замок руки безвольно лежали на ней. Ротмант целиком и полностью обратился в слух, замечая, что дыхание девушки постепенно замедляется и легкие наполняются воздухом реже и реже. Он стремительно поднялся, опрокидывая стул, и громко позвал Маргарет. Взволнованная медсестра появилась через секунду, держа какие-то склянки в руках. Одну из них она попыталась влить Рее в горло, но девушка не реагировала, едва не захлебнувшись. Ротмант пристально следил за ее движениями, сгорбившись и затаив дыхание, и чем тише становились хрипы девчонки, тем сильнее его грудь сжималась от боли.

— Девочка в предсмертной коме, Роланд. Мы больше ничего не можем сделать, — Маргарет положила ему на плечо руку в успокаивающем жесте, но его это только разозлило.

— Сколько у нее времени? — прорычал артефактор, припечатав медсестру своим фирменным взглядом.

— Пару часов, не более, — Корс немного опешила, не ожидая от обычно собранного преподавателя такого напора.

Он должен был что-то сделать. Взять себя в руки и как всегда найти выход. Он ведь обещал ей. Ротмант метался из стороны в сторону, как раненый зверь, перебирая в голове варианты возможных артефактов и последствия их применения, но каждое грозило лишь ухудшить состояние Реи, и без того шаткое и нестабильное. Внезапно остановившись, словно его поразила молния, Роланд безумно посмотрел на медсестру, а затем