Анастасия Лик - Любить нельзя отвергнуть (СИ) Страница 18

      - Дарина...

      - Тин, мне нужно одеться. Я скоро спущусь вниз.

      Он последний раз провёл рукой по моим обнажённым ногам, смутив меня окончательно, поднялся и вышел из комнаты.

      - Дядюшка, что он тут делает?! - тут же зашипела я. - В моей спальне! Я не одета...

      - Дарина, милая, успокойся, - примирительно ответил он. - Тин пришёл ко мне по своим делам, мы пили чай, а затем услышали твой крик. Он волнуется за тебя, не стоит гневаться на него за заботу.

      - Заботу? Дядюшка, мне не понятны причины его внимания.

      - Ох, Дарина, тебе нужны причины? Так одевайся, спускайся вниз и спроси, - уже раздражённо произнёс он, развернулся и ушёл. Спросить? Что за вздор?!

      - Тара!

      Через несколько минут я уже спускалась в низ. Стол был накрыт для завтрака, горячий чай, пироги с отвратительной капустой, которую я даже на дух не переносила, кексы и свежее печенье.

      - Дядюшка, граф, - кивнула я присутствующим. Прошла и села на своё место.

      - Так что касается моего вопроса, - без прелюдий начал Тин. - Я желаю знать, как долго вас мучают кошмары?

      - Граф, вы бы определились, как обращаетесь ко мне или же на "вы", или фамильярное "ты"? А то признаюсь, я путаюсь, - недовольно пробубнила я, не желая обсуждать ведьм и костры.

      - Дарина, ты ответишь на вопрос? - спросил Тин.

      Я недовольно скривила губы. Взяла чашку, отпила немного горячего чаю, но мне хотелось прохладного сока польхи. Горло до сих пор саднило от дыма.

      - Два года.

      - Ты проверяла, это видения будущей смерти или ты переживаешь сожжение вместе с ведьмой?

      - Нет, не проверяла, - ответила я. Одно время я действительно хотела разобраться и узнать, что же такое я вижу. Информация о сожжённых ведьмах была открытой, а мои сны очень яркими, чтобы сопоставить факты и узнать истину, но я опасалась привлекать к себе внимание. Обо мне и так ходили слухи по всему княжеству. Правда все думали, что меня прокляла ведьма, но всё равно, служитель Иллирии настоятельно просил не искать причин. Посланцам достаточно лишь намёка и затащат на костёр любого. Хотя, леди Хассилинскую вряд ли... но к чему рисковать?

      - Всегда на рассвете?

      - Иногда ночью, но... редко. Тин, я не могу это обсуждать... мне нужно сходить в храм, - прошептала я, поднимаясь из-за стола, но была остановлена рукой дядюшки.

      - Зачем?

      - Я чувствую себя грязной... мне нужно исповедаться.

      Дядюшка покачал головой.

      - Милая, Служитель тебе не поможет, а вот создать проблем вполне может. Тин, что ты думаешь?

      - Не знаю, первый раз вижу подобное. Ожоги остаются всегда после этих снов?

      - Нет, только в последние два раза. Сегодня сильнее, чем было в предыдущий... честно говоря я боюсь, - едва слышно прошептала я. Почему я чувствую себя словно на суде? Может быть, потому что эти двое взрослых мужчин сидят и решают мою судьбу и при этом строят озабоченные и грозные лица?

      - Во время последнего разговора со Служителем, я высказывала опасения, что могу проснуться с опалёнными волосами или обожжённым лицом, он ответил, что мои страхи напрасны, что это просто наваждения, но сейчас... сейчас я уже так не думаю.

      Вернулась на своё место, взяла в руки чашку. У дядюшки был изумительный фарфор, он прекрасно занимал мои руки и скрывал нервную дрожь.

      - Я до сих пор чувствую запах гари, слышу крики толпы. Они словно безумные желают смерти... Никогда не видела, как сжигают ведьму, но уже сотни раз стояла у позорного столба.

      Закрыла глаза, ощущая, как по щекам потекли слёзы.

      - Боюсь умереть во сне.

      Почувствовала тёплые, утешающие руки на голове, поцелуй в волосах. Я откликнулась на ласку дяди, уткнулась носом в пахнущий свежестью камзол и обняла его. Дома все знали о моих кошмарах, не знать было невозможно, но и сёстры, и дядя предпочитали относиться к ним как к просто дурным снам, не более, и ни разу я не видела от них утешения. Да и не стремилась я делиться своей болью, страхом с родными, честно говоря. И сейчас, когда пожалуй первый раз за всё время я осознала, что сны мои становятся материальными, стало страшно. Очень.

      - Ох, граф Тарин! - услышала я изумлённый голосок Лини. Подняла голову и увидела, что обнимаю вовсе не дядюшку, а Тина! Тут же отпрянула от него и спрятала руки за спину.

      Лини прошла в холл и склонилась в реверансе, а так как одета она была в домашнее платье, получилось не слишком эффектно, да и зачем она его делала не понятно. Её статус позволял лишь кивнуть графу, а неумелый реверанс тут был совершенно не к месту, и даже на проявление уважения гостя не тянул. Но сестрёнку это, похоже, не волновало, она светилась как светлячок и не отрываясь смотрела на Тина восторженным взглядом, нисколько не смущаясь того, что я только что его обнимала.

      - Леди Лини, - кивнул Тин.

      - Дарина, я слышала крик. Тара сказала, что тебе приснился кошмар и не стоит беспокоиться, - произнесла она, всё так же, не отрывая взгляда от гостя.

      - Да, просто кошмар, - кивнула я.

      - Милая, ступай, - отослал свою дочь дядюшка. Она ещё раз поклонилась и побежала наверх. Я так подозреваю, для того чтобы надеть своё лучшее и самое откровенное платье и предпринять очередную попытку ослепить графа Тарина своей красотой.

      - Дарина, ты не должна спать одна, - заявил Тин, как только Лини скрылась из виду. - Приар, эти сны очень опасны, я так же опасаюсь за жизнь Дарины, поэтому настоятельно прошу будить её при малейших признаках кошмара.

      Я возмущённо открыла рот от столь откровенных заявлений, а дядя важно кивнул.

      - Но поручать это служанке я бы не стал, они слишком безответственны и болтливы, - внёс свою лепту дядюшка.

      - Я не стану спать со служанкой в одной комнате! - возмутилась я. Тин повернулся ко мне, окинул взором, словно прикидывая, стоит ли настаивать на присутствии служанки или сжалиться над моей и без того потревоженной персоной, и вернулся к дяде.

      - Да, служанка не подходит.