Дженнифер Эстеп - Прикосновение холода Страница 18

Там не на что было смотреть. Разбитые витрины и стеклянные осколки исчезли, как и кровь Жасмин. И, конечно, её тела здесь тоже не было. Не было ничего, ни пары цветов, ни плюшевых медведей, ни пары зажженных свечек, чтобы напомнило об убитой Валькирии.

После убийства Дэвида Джордана люди превратили его шкафчик в храм, покрывая его фотографиями, карточками и другими вещами. Но не здесь, не в Академии.

Наконец, толпа рассеялась и я нашла свободное место в конце длинного библиотечного стола. Я вытащила свои книги и попыталась сконцентрироваться на эссе, которое я должна написать для профессора истории мифов Метис. Но я не могла. Не помогло и то, что все ещё говорят о Жасмин.

– ... получила по заслугам, если спросите меня, – прошептала девушка, – Жасмин всегда считала себя лучше других.

– О, да, – согласился парень. – Это ужасно, но по крайней мере я больше не должен терпеть ее на уроке греческого. Она всегда доставала меня.

– Меня тоже. То, что меня действительно пугает, это факт того, что Жнец был в библиотеке, – девушка вздрогнула. – Собственно, Жнецы не должны заходить на территорию кампуса, а тем более они не должны были ничего красть в библиотеке. Я волнуюсь об этом гораздо больше чем о Жасмин.

Я знала, что каждый горевал по-своему, находясь под давлением или что там еще. И да, вероятно, Жасмин была самой настоящей мерзавкой, как Карсон и говорил. Но все равно кого-то же должна было огорчить то, что она мертва. Я правда думаю, что это кому-то должно быть интересно. Кто-то должен был грустить, потому что она умерла. Кто-то обязательно хотел бы знать, что скрывалось за этим. Кто-то должен был попытаться позаботиться о том, чтобы такого не произошло с другими учениками.

На мгновение лицо Пейдж Форрест всплыло перед моими глазами, и я вспомнила, как она смотрела на меня тем днем. В ее глазах было... отчаяние. В этот момент, в ту самую секунду, прежде чем я дотронулась до щетки, маленькая часть меня поняла, что Пейдж что-то скрывает, кое-что огромное, кое-что ужасное. И я хотела знать, что с ней случилось. Вот я и подняла щетку. Я даже представить не могла, какой ужасной была тайна Пейдж.

Эти мысли о Пейдж вызвали волну чувств, и я снова увидела все это перед своим внутренним взором. Как отчим Пейдж расчесывал ее волосы, а потом она должна была лечь на кровать, чтобы он смог прикасаться к ней. Я также снова почувствовала стыд, страх и беспомощность Пейдж. После того как я что-то увидела, как только какой-то предмет или человек вызывал во мне видение, эти воспоминания навсегда становились частью меня, и я могла снова и просмотреть их и почувствовать.

Вероятно это цыганская версия фотографической памяти. Я могла вызвать отдельные воспоминания и сконцентрироваться на них, проанализировать каждую маленькую деталь, которую я увидела, почувствовала или услышала. Но иногда они всплывали не зависимо от того, хотела я того или нет, например, так, как действовали сейчас воспоминания Пейдж. В определенном смысле я рассматривала это как наказание за то, что я была так любопытна.

Мои ногти впились в ладонь, и я начала бороться с воспоминаниями о Пейдж, прежде чем снова начну кричать. Глубоко дыша, я сконцентрировалась на другой картинке, на моей маме.

Вспомнила ее лицо, голос, улыбку, смех, я могла без труда совершенно ясно представить ее лицо. Это был трюк, которому она обучила меня, чтобы бороться с нежелательными воспоминаниями. Думай о чем-нибудь хорошем и забудешь это зло, насколько это возможно.

Это не всегда работало, но на этот раз мне повезло.

Ужасные воспоминания о Пейдж поблекли и снова спрятались в темном уголке моего сознания, в непосредственной близости с другими плохими вещами, которые я увидела и почувствовала за годы.

Все равно всплеск этих чувств привел меня к тому, чтоб я задумалась над тем, что сделала, чтобы помочь Пейдж. Конечно, мне хотелось знать ее тайну, но я тоже рассказала моей маме, что произошло. И по крайней мере я немного помогла моей маме в том, чтобы удержать отчима Пейдж от того, чтобы он зашел дальше. Я также думала над тем, что сказала профессор Метис прошлой ночью, что мама гордилась бы мной, так как я хотела помочь Жасмин, хотя большинство людей просто сбежали бы.

В этот момент я приняла решение.

Возможно, это было безрассудством. Вероятно, это из-за грызущего подозрения, что речь шла о чем-то большем, чем просто о краже магической чаши. Скорее всего, это было глупо или нелепо, или просто ошибочно.

Но я хотела больше узнать о Жасмин. Совершенно определенно, я хотела знать, почему она так поздно была в библиотеке. Я хотела понять, что в действительности с ней случилось и кто нес за это ответственность.

Вероятно... вероятно, я должна была сделать это для самой себя, чтобы понять, почему тот, кто украл Чашу Слез, убил Жасмин, но оставил меня в живых. Возможно, это был своеобразный долг выжившего или что-то в этом роде.

Но как-нибудь я найду ответы на свои вопросы. Я же все-таки Гвен Фрост, девочка-цыганка, которая видит вещи. Девочка, которую нанимали, если что-нибудь теряли. Я была хороша в том, чтобы находить вещи. Узнать правду о смерти Жасмин, было бы не так сложно.

Кроме того, это была тайна, которую я непременно хотела разгадать, чтобы ни случилось.

Глава седьмая

Я сидела в середине библиотеки среди всех тех учеников, которые пришли чтобы поглазеть. Там я не могла сосредоточиться. Следовательно я начала искать стол среди рядов полок в задней части библиотеки, в углу рядом с витриной, в которой стоял странный меч.

Я бросила сумку на стол, подошла к витрине и посмотрела вниз на меч. Оружие выглядело также как и прошлой ночью. Серебряный металл, длинное лезвие с бледной надписью, человеческое лицо высеченное на рукоятке.

Я подождала минуту, но глаз на набалдашнике не открывался для того, чтобы посмотреть на меня. Отлично. Возможно я все же не становилась сумасшедшей.

Я села за стол, достала свою записную книгу из сумки и начала записывать все, что я знала о Жасмин Эштон. Чем больше я записывала, тем проще было узнать почему вчера вечером она была в библиотеке, и кто ее убил.

Я знала не много.

Жасмин была красивой, популярной и очень подлой. Валькирия, которая любила дизайнерские шмотки, и семья которой имела очень глубокие кошельки. И.. и... это все. Это все, что я могла о ней сказать. Это было общее суммирование ее существования, насколько это меня касалось. Я даже не знаю, каким был ее магический дар в дополнение к силе Валькирии.

На одно мгновение я была подавлена. Это было глупо. Это не было так, будто я была Шерлоком Холмсом или Бэтменом, или кем-нибудь ещё в этом роде. Кем-то, кто способен, с помощью пары подсказок полностью разгадать тайну. Возможно, какой-то случайный злодей действительно убил Жасмин, какой-нибудь Жнец Хаоса, который пришел только за Чашей Слез, чтобы сотворить с ней злые вещи.