Екатерина Оленева - Призрачная любовь Страница 18

И они принялись жарко целоваться, разгоряченные кто ревностью, кто воспоминаниями.

Стрелки на часах показывали половину пятого. Но летом светает рано, и первые, самые смелые утренние лучи робко теснили ночь, смешивая свет и тьму в тесное и нестойкое объединение — сумерки.

Молодой человек, не спеша, вышагивал по улице. Он видел в спящем городе грозное животное, проглотившее огромное количество жителей и теперь, во сне, переваривающее ужин в темном бездонном чреве. Затем его воображение, наскучив прежним образом, нарисовало новую картину: широкую и длинную дорогу из белого камня, бегущую через бескрайние желтые пески. Дорога уводила человека в белом развивающимся хитоне вдаль. К царственным, загадочным, ослепительно-белым в лучах восходящего солнца, пирамидам.

Проехавшая мимо машина разбила иллюзию вдребезги, забрызгав её коричневой липкой грязью, брызнувшей из-под колес. С циничным равнодушием, пачкая сокровенные видения о сакральных тайнах бытия банальной вязкой жижей.

Мишка едва успел отскочить в сторону, с удивлением осознавая, что его чуть-чуть не сбили.

Из приоткрытого окна понеслась низкая матерная брань.

— Сам козел, — огрызнулся парень. — Смотреть нужно, куда прешь, придурок!

— Что ты сказал?! — мужик, распахнув дверь, стал тяжело выбираться из нутра автомобиля наружу. Объемное пузо упрямо упиралось в руль, пытаясь мудро предотвратить намечающийся конфликт.

Мишка про себя отметил, что, несмотря на несколько растекшийся каплеобразный внешний вид, потенциальный противник был ещё в силе. И вдобавок, явно привык не церемониться со случайными недоумками, ухитрившимися не вовремя выскочить у него из-под колес.

Видения сказочного Египта окончательно разбились о суровую реальность и испарились.

Намечалась драка.

— Я сказал, — сам козел, — отряхивая брючину и исподлобья посматривая на приближающуюся гориллу, нарочито небрежно повторил Мишка.

— Да я тебя сейчас!

— А если я тебя… — договорить Мишка не успел. Массивный жирный кулак незнакомца полетел ему прямо в нос. Парнишка попытался уйти в сторону, к сожалению, безуспешно. Нос с кулаком все-таки встретились. Удар отозвался резкой болью в переносице. Хорошо ещё, что по касательной, а не по прямой, — иначе нос, попросту, скорее всего, сломался бы.

Мишка в ответ на такое беззаконие зловредно и злонамеренно, со всего маха заехал ногой в то чувствительное и ранимое место, где, согласно народным верованиям, находится пресловутое мужское достоинство. Толстопузый согнулся, вспоминая всю Мишкину родню, вплоть до седьмого колена.

Пока мужик матерился, Мишка не тратил времени даром и быстро-быстро "испарялся". Он всегда считал, что вовремя убежать, ещё не значит струсить.

До дома оставалось ещё с половину квартала. Не такое это маленькое расстояние, если нос обильно кровоточит и болит так, что в глазах появляется резь.

Консьерж обеспокоено проводил Мишку взглядом, пока тот, пошатываясь, прижимая к лицу окровавленный платок, пробирался от входной двери к лифту. Вид консьержа Мишке показался забавным, — на его лице испуг причудливо перемешивался с неодобрением и не выветрившимся сном.

Чтобы не будить мать и отчима, Мишка решил не трезвонить, продавливая кнопку дверного звонка, а открыть дверь ключом.

Открыл дверь и застыл.

Напротив него стоял, тоже замерев, высокий, накаченный парень. Лет на пять, не больше, старше самого Мишки. Живот брутальными кирпичиками. С брутальными бицепсами на руках. И с брутально же выделяющимися мышцами нижней челюсти.

Парень был в одних трусах. Симпатичных трусах, — нужно отдать должное. Но Мишка "такие" не носил.

Парень ему категорически не понравился с самого первого взгляда.

За чернобровым красавчиком нарисовалась Зоя. По раскрасневшемуся лицу матери, по её маслянистым глазам с рассеянным взглядом сын сразу понял, — мать изрядно выпила. И теперь пребывает в том пограничном состоянии, в котором от эйфории до ссоры с мордобоем часто остается сделать только шаг.

— Миша? — удивленно пропела Зоя, вальяжно опираясь рукой о стену, чтобы обрести утраченную с принятием алкогольных градусов устойчивость, — Я думала, ты сегодня дома не ночуешь.

— Это кто? — прорычал Мишка, кивнув на парня в трусах.

— Это Костя. Мой новый знакомый.

— И почему этот твой новый знакомый разгуливает по нашему дому в одних трусах?!

— Ты же большой мальчик. Что? — подбоченившись, мать шагнула ближе. — Тебе все объяснять надо? Боже, сыночек, что с тобой случилось? — ужаснулась она, увидев, что приключилось с Мишкиным лицом и в частности, с его носом.

— Отстань! — зло отмахнулся сын. — Заботливая ты моя. Пользуешься тем, что Олега опять нет дома? И когда тебе только гулять надоест?! — Мишка повернулся к брутальному красавцу, бросая тому, словно нож, разъяренный взгляд.

Ответный взгляд, доставшийся Мишке, был чуть смущенным, чуть сочувственным.

Разозлиться на парня у Мишки не получалось. Ну, не этот красавчик был здесь главным паршивцем!

— Знаешь что? — Вместо ярости, в голосе у Мишки прозвучала горечь. — Ты бы убрался отсюда, что ли? А?

"Качок" нерешительно посмотрел на Мишкину мамашу:

— Может я, это…того…и, правда, пойду?

— Нет, Костик, ты не можешь уйти! Подожди… — затараторила, заволновавшись, мать.

Мишка, от злости почти не чувствуя боли, прошагал на кухню. Из аптечки достал марганцовку, развел кипяченой водой. Стал промывать расквашенный нос.

Кровь, успевшая запечья в кровавую корочку и остановиться, вновь потекла, обильней прежнего.

Глухо хлопнула входная дверь. А затем в дверном проеме на кухне нарисовалась мама Зоя. Расстроенная и очень злая:

— Что ты себе позволяешь? — Зло зашипела она на Мишку, не обращая внимания на неуклюжие попытки того оказать себе первую помощь. — Кто давал тебе право вмешиваться в мою личную жизнь?!

— Сама дала, — запрокидывая голову назад, чтобы кровь не капала вниз, на ковер, хрюкнул Мишка. — Рожать не нужно было. Вот и была бы тебе полная свобода и независимость. Шла бы ты мать отсюда, а?

— Сам шатаешься, бог знает где! Черт знает с кем! Ночами на пролет…

— Ни черт знает с кем. Елена Григорьевна, между прочим, твоя лучшая подруга. Такая же перезрелая шлюха, как и ты.

— Да как ты с матерью говоришь?! — возмутилась Зоя.

— Как заслуживаешь, так и говорю, — парировал Мишка.

В коридоре снова хлопнула входная дверь. Затем зажегся свет. Вскоре на кухне их было уже не двое, а трое — услышав громкие голоса, Олег поспешил полюбопытствовать, что происходит: