Оксана Алексеева - Ген бессмертия Страница 18

И еще я узнала, что успешный Ритуал обращения возможен только в том случае, если человек добровольно на него согласен. Думаю, только поэтому меня не стали запирать в подвале и шли навстречу моему желанию определенной свободы. Мне мое положение должно было нравиться, я должна была почувствовать себя частью Тысячи Волка. Наверное, я уже чувствовала. Чем больше я об этом думала, тем больше утверждалась в мысли, что мое окружение очень тщательно обдумывалось. Теодор заставил именно Ника оставаться со мной, возможно, именно за тем, чтобы я прониклась к нему симпатией, а, может быть, даже влюбилась. Ведь сложно представить более эффективный способ для усиления моего желания пройти обращение. Ник для этого не прилагал никаких усилий, но этого и не требовалось. Когда он отключал свой холодный цинизм, его обаяние завораживало. Я не могла не восхищаться его эрудицией, искрометным юмором, выражением его лица, когда он рассказывал о своей любимой Италии, где прожил много лет, и других местах, где ему удалось побывать. И с Бет меня познакомили сразу тоже не случайно, ведь она мгновенно успокоила и приворожила меня своей теплотой. Даже придя к мысли, что так все и планировалось, я не могла заставить себя их ненавидеть или хотя бы быть к ним равнодушной.

С Ником мы теперь разговаривали часто. О своей смертной жизни он рассказывал мало, уходя от темы. Сказал только, что Теодор нашел его еще ребенком, растил, воспитывал, тренировал и оберегал. Он стал настоящим отцом для Ника задолго до обращения, которое состоялось только, когда тому исполнилось двадцать семь.

А еще он начал меня тренировать, хотя все занятия пока заключались в приобретении общих навыков – выносливость, укрепление мышц и растяжка связок. То есть мне был выдан комплекс упражнений, которые я ежедневно должна была выполнять. Для себя я решила, что мне это в любом случае не повредит, тем более, что уже несколько лет, как я совершенно забросила спорт.

Таким образом, наши отношения с Ником постепенно становились все более теплыми. Мы даже еще несколько раз навестили моих родственников. Меня раздражало, как тетя Света принималась «няшкать и тетёшкать» этого вруна, но, должна признать, вел себя с ними он всегда безупречно, не стесняясь выдавать им все новые и новые порции лжи. В эти визиты я иногда замечала его странное поведение, совершенно не вписывающееся в привычный его образ. Его усаживали рядом со мной, что, конечно, не было удивительно. Но он к этой нашей фальшивой близости еще и добавлял едва уловимую, мимолетную ласку – иногда проводил пальцем по моей спине вдоль позвоночника, почти не касаясь, иногда брал мою ладонь в свою и удерживал, несмотря на мой молчаливый и не слишком настойчивый протест. Конечно, он просто идеально играл роль моего возлюбленного. Но в голову проталкивалась мысль, что я хочу, чтобы он таким и оставался, чтобы не нацеплял снова маску холодного цинизма, едва мы выйдем за дверь, что я не могу отвести от него взгляд, когда он этого не видит. Но однажды я тоже поймала его такой взгляд, резко развернувшись, когда помогала тете убирать со стола. Он будто вздрогнул, но глаза не отвел. Мы замерли, различая свои лица, отраженные в чужих зрачках. И это мгновение так не вписывалось в то, что мы говорили друг другу вслух, когда не притворялись перед родственниками… Но Ник уничтожил это странное настроение единственной тихой фразой:

– Тебе это не нужно. Мне – тем более.

Призрачное «это» не требовало пояснений. И я не стала уточнять, почему так. Навязываться – не в моих правилах, а с собой я всегда смогу договориться. После этого его мимолетные касания навсегда прекратились. А я запретила себе об этом думать, тем более, что и поводов больше не случалось.

Так прошло несколько недель. Я уже и забыла, что раньше жила совсем другой жизнью. Но однажды произошла одна странность, если в моей странной жизни еще можно было чему-то удивляться.

Как-то в субботний вечер Ник отсутствовал, а мы вчетвером сидели перед телевизором и смотрели очередной ужастик. Мы вообще очень часто проводили так время. Все разместились по кругу перед экраном и следили за действиями персонажей. Кэти привычно комментировала:

– Он же ей повредил внешний мениск правого колена, а она убегает со скоростью олимпийского чемпиона!

Марк согласно хохотнул, Бет начала что-то возражать, я слушала ее версию, но вдруг внешние звуки резко отдалились. Будто мне на голову одели ведро, и голоса гулко отдавали эхом откуда-то издалека. После этого прямо внутри выросло осознание – Нику больно. Это продолжалось не больше секунды, но ощущения были настолько реальны, что я даже не подумала стесняться их озвучить:

– Ник в беде. Он жив. Разбита голова и сломаны два ребра.

На меня мгновенно уставились три пары глаз. Бет отключила пультом телевизор и в полной тишине пошла к своему телефону. После недолгой беседы она вернулась и сообщила:

– Николя подстроили аварию. Его машина полностью разбита, но он выбрался. Добить его у них не получилось. Он ранен, но в порядке, сейчас возвращается сюда.

В комнате воцарилось поистине гробовое молчание. Вампиры переглядывались между собой и с удивлением рассматривали меня, словно впервые увидели. Я, конечно, потребовала объяснений. Бет ответила:

– Мы пока сами не понимаем. Давай дождемся Николя, может, он сможет что-то объяснить.

Ник после возвращения объясняться со мной тоже был не намерен. Да и сразу стало как-то не до того – он выпил принесенные Бет три колбочки крови, остальные помогали ему снять разорванные куртку и рубашку и стирали кровь с раны над правым виском. Потом он поднялся в свою комнату. На залечивание таких повреждений требовалось несколько часов.

– Не волнуйся, он будет в порядке, – похлопал меня по плечу Марк.

Я уставилась на него. Зачем он мне это говорит? Я знала, что Ник будет в порядке еще до того, как тот зашел в дом! Сейчас он испытывает очень сильную боль, особенно в правом боку, которая отступает слишком медленно. Но процесс восстановления уже начался. У меня даже не возникло сомнения в том, что все именно так. Поэтому когда все трое вернулись в гостиную, я повторила требование объяснить, что происходит.

Они продолжали переглядываться, но отвечать мне явно не собирались. Тогда я схватила за руку Кэти и развернула к себе, заставив смотреть прямо на меня. Кэти вообще была более болтливой и простодушной, чем остальные. Если у меня и был шанс что-то узнать, то только от нее.