Мелисса Марр - Темное предсказание Страница 18

Еще до всех этих событий Айслинн прошла «эксклюзивный курс» обучения игре на бильярде у местного профи по имени Денни. Этому парню было лет двадцать пять или чуть больше. Некоторые считали его жуликом. Преподав Айслинн азы бильярдной игры, он передал ее для дальнейшего обучения своей подружке Грейс. Айслинн оказалась способной ученицей и научилась весьма недурно играть на бильярде. Конечно, ей было далеко до Денни. Тот мог за одну партию загнать все шары в лузы. Но мастерство приходило с практикой, а Айслинн не могла играть целыми днями. В клубе хватало приятных людей, чтобы поболтать и сыграть партию, однако больше всего она скучала по Денни и Грейс.

Войдя в клуб, Айслинн сразу же увидела Денни. Они с Грейс разыгрывали партию. Вскоре Грейс заметила ее и улыбнулась.

— Привет, принцесса. Что-то ты забыла к нам дорожку.

Денни сначала ударил по шару и лишь затем оторвал глаза от стола.

— А почему без прекрасных принцев? — спросил он.

— Сегодня у меня девичник, — пожала плечами Айслинн. — Встречаюсь с Карлой.

— Тогда бери кий или усаживайся, — предложила Грейс.

Ее голос имел характерную хрипотцу от сигарет и виски. Такие голоса бывают у миниатюрных певичек, которые обожают ярко-красные наряды, поют сентиментальные песенки и провоцируют своих любовников на ссоры. Грейс была мускулистой девицей, носившей тяжелые шнурованные ботинки, выцветшие джинсы и мужские рубашки с пристегивающимся воротником. В драке она не уступала никому из мужчин. Грейс особенно гордилась тем, что ее «софтейл кастом»[3] блестит ярче, чем у Денни, а несколько клаксонов заглушают его сигнал.

— Хочешь, поиграем парами, когда Карла придет? — предложил Денни.

Он ходил вокруг стола, выбирая, откуда произвести следующий удар кием. Свои волосы он завязывал в хвост. Этот хвост уже порядком растрепался, и волосы лезли Денни в лицо.

— Я согласна, если буду играть в паре с Карлой, — объявила Грейс. — Прости, Эш, но Карла с Денни уделают нас в дерьмо.

Айслинн усмехнулась.

— Карла уже сделала ставку. Десятник за игру.

— Тогда двадцать за команду? — спросил Денни.

Одним ударом он загнал в лузы сразу два шара. Карла, любившая математику, объяснила бы это с позиции правильно выбранных углов и прочей геометрии. Денни предпочитал бить по шарам без объяснений и точность своих ударов относил за счет постоянной практики.

— Все равно десять, если делить на две команды, — возразила Грейс, открывая бутылку с минеральной водой.

— Ну, играя против вас с Карлой, мы останемся при своих, — сказал Денни, примериваясь к новому удару.

— Или не останемся, — пробормотала Грейс.

— Или не останемся, — подхватил он и улыбнулся.

Это был их язык, которого Айслинн никогда не понимала. Кто-то бросил монету в музыкальный автомат, и оттуда полился блюз. Айслинн бывала здесь достаточно часто и сразу узнала классическую мелодию, исполняемую Бадди Гаем. Звучала музыка. Стучали шары. Негромкий гул голосов перемежался возгласами победы и поражения. В «Шутерс» ничего не менялось.

«Как хорошо снова оказаться здесь».

Айслинн поняла, что слишком долго пробыла в обществе фэйри и просто нуждалась в перемене впечатлений.

К приходу Карлы Айслинн почти убедила себя, что в ее собственной жизни ничего не изменилось. Конечно, и раньше ее жизнь была не идеальной, но тогда многое обстояло куда проще. Каждый день видеть перед собой вечность? Айслинн еще не овладела этим умением, а мысли о том, что ее романы развиваются в двух непересекающихся плоскостях, тоже не прибавляли оптимизма.

Но рядом была Карла, были Денни и Грейс. Звучала приятная музыка. Шутки и смех не требовали усилий. Время, проведенное здесь, будет отдано только друзьям и развлечениям.

— Играем! — ликовала Карла.

Она исполнила что-то вроде победного танца. Денни не выдержал и отвернулся, а Грейс хмыкнула.

— Кто-то тут секретничает, — шепнула Айслинн, обращаясь к Денни.

— Не обращай внимания, Эш, — отмахнулся он.

Грейс собирала шары и о чем-то болтала с Карлой. Айслинн прислонилась спиной к столу и тихо сказала:

— Возраст — понятие относительное. Если ты…

— Ошибаешься. Может быть, однажды, когда у нее появится возможность прожить чуть больше… но этого не случилось, и я не собираюсь использовать чужие шансы. — Денни бросил взгляд в сторону Карлы и уселся на табурет возле стены. — У вас двоих еще много времени, чтобы наслаждаться свободой. Это потом вас потянет к оседлой жизни. Меня уже тянет.

— Старость — это сколько?

Денни усмехнулся.

— Не ерепенься. Сет не слишком стар для тебя. Год-другой — невелика разница.

— Но…

— Но я почти на десять лет старше вас. Это другое дело. — Денни слез с табурета. — Ну что, будем играть или доставать друг друга?

— Нахал!

Он улыбнулся.

— Вот тебе еще одна причина не лезть в чужую душу.

Пока они играли, Айслинн думала о Сете и Кинане и мысленно возражала Денни. Неужели год-два — это мало, а десять лет — слишком много? В чем-то он был прав. У них с Сетом не ощущалось никакой разницы в возрасте. Айслинн не чувствовала, что он старше и мудрее. А вот с Кинаном, невзирая на его юную внешность, она постоянно ощущала пропасть в сотни лет.

Потом она отпихнула мысли подальше и все внимание отдала игре. Карла с Грейс играли здорово, однако Денни превосходил их. Ведь они играли ради удовольствия, он же обычно играл ради денег.

— Проснись, мечтательница, — окликнул ее Денни. — Твой удар.

— Эш просто помогает мне выиграть, — засмеялась Карла.

— Когда долго не практикуешься, годятся любые оправдания, — заметил Денни.

Айслинн не промазала, хотя и особых успехов за несколько часов игры не показала. Впрочем, она и не стремилась к выигрышу. Она наслаждалась вечером и тем, что не нужно искать подтекста в чужих словах, не нужно думать над каждым своим словом и жестом. Ей очень надо было оказаться здесь и сменить обстановку.

Вернувшись из клуба домой, Айслинн не удивилась, что бабушка ее ждет. Бабушка по-прежнему за нее волновалась. Ее не успокаивали стражники, повсюду сопровождавшие Айслинн. Многолетнее правило: «Никогда не показывать фэйри, что мы их видим», — теперь утратило свою важность. Тем не менее бабушка по-прежнему относилась к ней как к обычной девчонке.

«Точнее, к такой девчонке, какой я была всегда», — мысленно поправила себя Айслинн.

Дома она могла чувствовать себя маленькой и поддаваться страхам. Здесь ее могли отчитать за то, что она выпила все молоко и забыла купить его, когда ходила в магазин. Бабушкин дом был уютной гаванью, но это не означало, что мир послушно оставался за дверями.