Айзек Марион - Новый голод Страница 18

Высокий человек мрачнеет, когда его начинает пошатывать. Наконец, крутой наклон выравнивается в длинный пологий проспект. Он машинально смотрит на дорожный знак, но не находит на нем никакой информации. Символы на знаке скручены и размыты, мозг их не воспринимает.

«Я не умею читать».

Эта мысль удивляет его, ведь он даже не знает, что значит «читать». Но намного больше его удивляет ощущение, пришедшее вместе с мыслью.

«Потеря».

Что он потерял? И что он имел? Он не может объяснить причину, но его энтузиазм померк. Он задевает за что—то ногой и спотыкается. Падает на тротуар, и его лицо оказывается в дюймах от круглой вещи, которая напоминает лицо, но с отверстиями в местах, где должны быть глаза и нос. Он поднимается и рассматривает длинный тонкий объект, присоединенный к этой вещи – тело. Это туловище, коричневое и иссушенное. Облако рук указывает на него и бормочет что—то, напоминающее «ешь», потом теряет интерес к телам и плывет в сторону города. Но человек заинтригован. По форме тела похожи на его, но принципиально отличаются от тех, которые были на берегу реки, и дело не в состоянии их плоти. Та же пропасть, которая отделяла его от девушки в лесу, только в обратную сторону. В его голове начинает рождаться понимание.

«Мертвые».

Эти тела

«Мертвые».

А та девушка

«Живая».

Он наклоняет голову и хмурится.

«Тогда кто – я?»

Через облако рук волной поступают импульсы. Оно нашло что—то.

«Поесть?» — подсказывает человек.

Ответа не последовало. Зверь задумчиво молчит, будто решая головоломку. Что может привлечь внимание этого маньяка—пустобреха? Человек прибавляет шагу, переступая через гнилые кучи.

Солнце почти село, тела купаются в свете оранжевого свечения, отчего выглядят не такими безжизненными. Он практически может представить себе, как они поднимаются, отряхивают с себя пыль, мычат и гонятся за ним, но он знает, что это абсурд.

Теперь он знает, что значит

«Мертвые».

Это значит, что они ушли навсегда. Они безвозвратно потеряны.

Он видит впереди знакомые очертания и чувствует прилив счастья, когда понимает, что это такое.

«Человек».

Не тело, не те, что лежат на улице в ожидании превращения в грязь, а настоящий человек, как и он сам. Мужчина, чтобы быть точным, намного выше высокого человека, большой, бородатый, лысый гигант в белой футболке. Он просто одиноко стоит на улице, глядя на тротуар и слегка покачиваясь.

Высокий человек приближается к гиганту быстрыми неуклюжими шагами, спотыкаясь о трупы, наталкиваясь на автомобили и не пытаясь быть незамеченным, но большой человек не поднимает глаз. Его лицо пустое, всего лишь слабый след… эмоции… может, чего—то плохого, но неважно. Высокий человек слишком взволнован, чтобы сейчас сосредоточиться на распознавании эмоций. Он останавливается перед человеком, и они оба стоят, покачиваясь, но гигант по—прежнему не смотрит вверх.

В глубине горла высокого человека возникает дрожащий спазм. Он хочет поговорить. Он собирается сказать «привет».

— Хрммм, — говорит он, в состоянии произнести только гортанный свист.

Большой человек не реагирует.

— Хррр… Пррр…вет.

Он чувствует глубокое удовлетворение. Он только что встретил другого человека.

Большой мужчина поднимает глаза, чтобы посмотреть на него, и человек замечает: у гиганта неестественный серебристо—серый цвет глаз. Точно такие же глаза смотрели на него, когда он снова и снова пинал труп у реки, преисполненный отчаянной ярости, такой чуждой ему сейчас. Кожа гиганта такая же серая, как и у высокого человека. И в его круглом животе зияет рана, которую видно сквозь кровавую дыру в футболке.

Он понимает:

«Большой мужчина мертв».

Но все же…

Зверь чувствует запах, но запах отрицательный. Он не живой, как девушка в лесу, но и не мертвый, как тела на улице. Он…

«Он такой, как ты».

Высокий человек смотрит на свои руки, на ладони, на черную кровь, сочащуюся из икры.

«Это – то, чем ты являешься».

Горло большого мужчины издает стон, и внезапно высокий человек распознает эмоцию на его лице. Это осознание страшной правды. Осознание того, что все меняет. Пронзительный визг раздается из двери ближайшего здания, и на крыльцо перед ними выходит другое существо. Женский труп, почти так же сгнивший, как и тела на улице, ее волосы висят колтунами, голое тело, усохшее и обвисшее, все в дырах, рваных ранах и торчащих костях.

«Это – то, кем ты будешь».

Женщина держит что—то. Это рука. Тонкая, с черной, едва заметной на смуглой коже, татуировкой, изображающей кости, драконов и долларовые купюры. С обрубка еще стекает кровь. С торжествующим визгом женщина бросает руку вниз по лестнице. Она отскакивает и приземляется перед большим мужчиной, который сначала смотрит на нее, а потом поднимает и вгрызается в бицепс.

«Это – то, что вы должны делать».

Высокий человек голоден. Он очень голоден. Один взгляд на руку приводит зверя в неистовство, и пустота становится настолько сильной, что рвет человека на части. Женщина исчезает в здании, и высокий человек следует за ней.

Это кафе. Приятное уютное местечко уставлено книгами, в коробках от пирожных гниют рогалики, есть несколько еще не украденных ноутбуков. Высокий человек оглядывает комнату в свете крошечного костра посередине. Несколько сломанных ножек от стола, уложенных на мятые книжные страницы, ярко горят и освещают помещение. Рядом с костром два тела, мужчины и женщины, один коричневого цвета, другая розового, один лишился руки, другая – всех конечностей.

Мозг высокого человека перестает соображать. Все его чувства поглощены голодом. Все, что он может видеть, это облако, машущее ему в лицо призрачными руками. Все, что он может ощущать, это аромат. Парфюм.

«Жизнь».

И все, что он слышит, это крик зверя:

«ЭТО, — ревет он, мириады пальцев тычут в два тела. – ЭТО. ЭТО. ЭТО».

Пока сгнившая женщина грызет бедро, высокий мужчина опускается на колени рядом с головой. Остекленевшие глаза смотрят на него снизу вверх, открытый рот застыл, будто задыхаясь или удивляясь: «Что случилось? Как я сюда попал? Откуда мне было знать, что я сделал жизненно важный выбор?»

Высокий мужчина видит, как его руки тянутся к оставшейся руке мертвеца и поднимают ее. Он чувствует, как зверь заставляет его открыть рот и опустить голову. Он чувствует, что жует. И да, он чувствует облегчение, когда теплая река энергии омывает его иссохшие клетки и восстанавливает их, наполняя его грудь, как сдувшийся праздничный воздушный шар. Но он не чувствует удовольствия. Ему жаль, что он ничего не почувствовал. Он жалеет, что променял знание на тусклые, скучные ощущения, но поезд ушел, торговый зал закрыт. Он стучится в его дверь, но единственным ответом для него является тихий, холодный голос его мыслей: