Проклятый принц - К. Н. Кроуфорд Страница 18

Теперь я знала, почему Верховные Эльфы так боялись его, и почему они заточили его в темнице.

По правде говоря, я думала, что личи — это просто легенда. Я не знала, что такое возможно. Но, видимо, возможно. И это очень, очень плохие новости, потому что личи опаснее драугов. Они рождались живыми, но превращали себя в немёртвых тварей, используя тёмную магию. Они становились бессмертными.

Как и в человеческих историях о вампирах, личи питались от живых. Будучи постоянно голодными, они вгрызались в твою кожу и выпивали душу через кровь. И, как и вампиры, они были соблазнительными и хитрыми, обладали поразительной силой и скоростью.

Вот только личи охотились не за кровью. А за душами. Кровь привлекала личей жизнью, которой они больше не обладали. Если тебя осушит лич, ты превращался в пустую ходячую оболочку.

— Ты лич? — повторила я, надеясь, что как-то не так его поняла.

Он кивнул, не сводя с меня голубых глаз. Мне показалось, или на его лице играла лёгкая улыбка, словно он считал мой ужас смешным, бл*дь?

Я навела на него нож.

— То есть, ты питаешься душами живых. Ты хочешь укусить меня в шею или сделать ещё какое-нибудь странное дерьмо и выпить мою душу. Верно?

Мэррок лишь пожал плечами, словно мои слова были несущественными. Но потом его взгляд скользнул от моего лица к отрубленному пальцу, и в глазах промелькнуло нечто сродни злости.

— Я не закончила задавать вопросы, — сказала я. — Я думала, личами движет ненасытная жажда убивать и поглощать.

Он взялся за ручку. «Это не вопрос».

— Ты собираешься сожрать мою душу? — рявкнула я. — Само собой, это меня беспокоит. Вот это мой вопрос, бл*дь.

«Я не голоден. Я ничего не чувствую, — затем, после задумчивой паузы, он дописал: — Обычно».

— Супер. Ладно, — я опустила нож. — Не самая блестящая презентация себя самого.

Он казался почти озадаченным, написав: «Я тебе не наврежу».

Пока что он не выглядел так, будто хочет поглотить мою душу. С момента нашей с ним встречи он защищал меня.

Когда я убрала кинжал в ножны, руку прострелило болью, и я вздрогнула. От жара пламени обрубок пальца оттаивал, и это означало, что я вновь чувствовала боль.

«Тебе всё ещё больно», — написал он.

Я посмотрела на остатки своего безымянного пальца. Меня тошнило всякий раз, когда я обращала на него внимание.

— Да уж. Не фонтан.

Мэррок встал, возвышаясь надо мной, и поманил меня к двери в конце зала.

Я сунула Скалей в карман куртки, затем пошла за ним в длинный коридор из тёмной древесины. Мы вошли в комнату с огромным мраморным столом в центре, и я тихо присвистнула. Я читала о таких вещах. Их называли «кухня».

Я повесила куртку на спинку стула, устраиваясь как дома.

До Рагнарёка, когда люди правили Мидгардом, они изобрели экстраординарные технологии, не требовавшие магии: печи, которые нагревались без огня, изолированные шкафчики, которые не давали еде гнить, даже машины, единственным предназначением которых было создавать лёд. Это всегда казалось мне раем.

И, похоже, Мэррок, в прошлом будучи человеком, жил в самых роскошных условиях. Я хотела расспросить его о Мидгарде до потопов и войны, о том, как когда-то жили люди. Но его неспособность говорить усложняла задачу.

Я сжимала запястье своей руки, словно давление как-то заставит палец регенерировать. Если что-то могло отвлечь мой разум от травмы, так тому и быть.

На столе я заметила одно из тех человеческих устройств — некое подобие пластиковой вазы с вращающимися лезвиями на дне. Я вскочила, чтобы посмотреть поближе и выбросить из головы тревожные мысли о немёртвых и отрубленных пальцах.

— Я читала о таких штуках. Это блен-дор? Боги, Бартоль был бы в восторге. Эта штука сминает фрукты, да? Измельчает их, чтобы сделать вкусный напиток. Смузи. Как ты заполучил эти древние человеческие изобретения?

Мэррок кивнул, и в его глазах снова плясало то веселье. Он подтянул к себе листок бумаги и написал: «Жди здесь. Я сейчас вернусь».

Пока он отсутствовал, я изучала комнату, стараясь не думать о своей изувеченной руке. Я выдвигала ящики, заглядывала в шкафчики. Я включила плиту. Когда я повернула ручку, спирали засветились красным без огня, совсем как в старых книгах.

Повернувшись, я увидела Мэррока, пишущего на бумаге. Затем он передал её мне. «Нам надо позаботиться об этом пальце».

Далее он открыл маленькую красную сумочку с белым крестом, в которой я узнала аптечку. Он расстегнул молнию и достал шприц, а также прозрачный сосуд с ярлычком ЛИДОКАИН.

— О, человеческие лекарства! Я люблю человеческие лекарства, — этим они пользовались вместо магии, чтобы лечить себя, но большая часть этих штук давным-давно исчезла.

Он кивнул, затем написал: «Будет больно. Но это поможет заживить рану».

По какой-то причине я доверяла ему. Хоть немёртвый, хоть нет, он явно до сих пор заботился обо мне. Что-то в глубинах моего сознания как будто шептало, что он защитит меня, что нам надо присматривать друг за другом. Хотя я не могла объяснить это, учитывая, кем он был.

Я неохотно протянула ему раненую руку.

Я задержала дыхание, когда он медленно набрал немного жидкости в шприц, затем схватил запястье моей раненой руки. Прежде чем я успела что-то сказать, он вонзил кончик шприца в обрубок моего пальца.

Нечто холодное и болезненное скользнуло вверх по руке, и я стиснула зубы, пытаясь не закричать. Мне не нравилось выглядеть слабой перед другими.

Наконец, он отпустил моё запястье, и я медленно выдохнула. Он схватил бумагу и принялся писать.

Когда он развернул листок, я прочла: «Лекарство снимает боль. Когда твой палец онемеет, я зашью рану.