Пути-дороги. С чистого листа - Алёна Цветкова Страница 18

Я посмотрела на кролика, лежащего на столе. Ретта ополоснула его, и он больше не был таким страшным. Просто мясо.

– Ретта, я завтра в город, на ярмарку ухожу. Меня три дня не будет, деда придется тебе кормить… забери кролика для своих… а то пропадет, – избавилась я от проблемы одним махом. Нет, мясо мне, конечно, хочется. Но не это.

Остаток дня готовилась к ярмарке. Постирала бабкины наряды пропахшие старостихиным духом, не идти же в город в обносках. А вот обуви у меня нет. Придется шагать в этих лаптях. А они и так уже не новые. Как бы не развалились по дороге. Я сделала мысленную зарубку, мне нужна обувь.

Сварила себе несколько клубней паслена. После посадки его осталось с полведра, и я крошила его в супы.

Прибрала у деда, ему-то без меня три дня лежать. Дед сокрушался и говорил, что негоже девице одной в такой далекий путь отправляться. Но я только отмахивалась. Не можем мы ждать, когда староста на ярмарку поедет. Они-то аккурат в тот день, когда меня нашли с ярмарки возвращались. Теперь когда еще поедут снова. А нам нужно спешить… лето скоро кончится. А у меня все еще нет понимания, на что нам дальше жить. Есть задумки, мысли и предположения, но с ними же надо работать, а не ждать, когда все само наладится.

Вторую половину дня занималась заготовкой травы и веников для кроликов. Они же три дня сейчас без меня должны будут прожить. Да и о зиме стоит подумать заранее. Так что подхватив короткую косу-горбушу, отправилась к реке. Дед сказал, а вот все остальные луга поделены и на чужой делянке косить нельзя.

Наш покос начинался сразу за забором и тянулся до межи, обозначенной прозрачным рядком какого-то кустарника. Как и соседский. Но там трава пока не доросла. Это со мной уже Ретта поделилась деревенской мудростью. Она же провела мастер-класс по косьбе… потому что я даже не представляла, что делать с этой странной косой. Она на мой взгляд была какой-то неправильной.

До реки далековато, конечно, тащить-то все на себе придется, но куда деваться.

Первым делом я скосила небольшой лужок на берегу речки, а потом, оставив траву подсыхать на жарком послеполуденном солнце, пошла резать веники.

Веников я заготовила целую кучу. В основном ивовые, возле реки было полным-полно ивы. Немного березовых, осиновых, кленовых и дубовых. Срезала нижние ветки со всех деревьев, которые росли в овраге вдоль ручья с вкусной водой.

Там же и развесила большую часть заготовленных веников. Прямо на сучьях. Пусть сохнут. Потом потихоньку все перетаскаю.

А вот косить оказалось сложнее, чем я думала. Приходилось работать внаклонку и спина уставала нещадно. Моя память выдала очередное откровение из прошлой жизни – косу литовку. Я вспомнила не только сам инструмент, но и как им нужно косить. Шаг, взмах… Шаг, взмах… Разойдись плечо, размахнись рука… Вжих-вжих… Коси коса, пока роса… Вжих-вжих… Роса долой, и мы домой… Вжих-вжих…

Я даже вспомнила утреннюю свежесть, как становится жарко от работы, как вокруг начинают виться злющие оводы, и как прекрасно после косьбы прыгнуть в реку, смывая пот и усталость… и как вкусен потом, после купания, завтрак на траве…

Но сейчас, скосив небольшую полянку я еле разогнулась. И этой штукой придется заготавливать сено для коровы?! Очень сомнительно удовольствие… может быть я просто не взяла у старостихи дедову косу-литовку?

Подвяленную на послеобеденном солнышке траву я, как могла сгребла в валки и оставила сушиться. Вот еще один минус горбуши. Этой косой косят, размахивая из стороны в сторону, трава разлетается куда попало и ее потом приходится собирать по всей лужайке. А литовкой сено само ложится в валки…

Возвращалась я уже вечером, когда солнце скрылось за горизонтом, в воздухе ощутимо посвежело, а сверчки начали настраивать свои скрипки перед ночным концертом, издавая пробные длинные трели.

Приволокла пяток ивовых веников и огромную вязанку травы, часть сунула в кроличьи ясли, часть разложила под навесом в летней кухне сушиться. Веники развесила по периметру ямы, так чтобы зайцы могли достать. Они, кажется, так и сидели под яслями. Но вроде бы возле одного из «окон» появилась кучка земли. Значит пытались рыть нору. И это отлично.

– Лола, – снова завел свою шарманку дед во время ужина, – может не пойдешь… опасно же. Боюсь я за тебя, внученька…

Ужинали мы, как обычно, на его постели. Я рассказывала, как прошел день, что сделала, что задумала сделать. Дед подсказывал, давал советы. Ему эти вечерние посиделки были нужнее, чем мне. Так он чувствовала свою нужность и причастность к делам нашей маленькой семьи.

– Не бойся, дед, – я старательно улыбалась, – все будет хорошо. Я же не ночью, я же днем пойду. А вечером уже в городе буду, где-нибудь в постоялом дворе…

– На постоялом дворе монеты нужны. А я тебе ни медяшки дать не могу. Ни одной нет, – дед расстроенно вздохнул, теребя уголок одеяла левой рукой. Он всегда так делал, когда нервничал.

– Ты мне, деда, лучше про деньги расскажи. А то иду корову покупать, а сама о деньгах не знаю ничего, – рассмеялась я. И как я упустила этот момент? Вот так кино было бы! Приперлась девице золото продавать, а ей в руки ракушки суют. И что бы делала тогда?

– Ну, дак, – дед снова вздохнул, – самая мелкая монетка – медянка. За нее можно в таверне перекусить. За две-три – пообедать хорошо. За пять – поужинать и комнату снять на ночь. Сотня медянок – это серебрянка… за корову надо не меньше пяти серебрянок отвалить…

Дед снова вздохнул и замолчал…

А я подумала, что если есть медные и серебряные монеты, то должны быть и золотые…

– Деда, – осторожно спросила я, – а золотые монеты есть?

– Есть… Да только я в жизни своей таких денег в глаза не видел. У нас с бабкой Далией и пяти серебрянок-то в руках не было. Мы-то корову, да всю остальную скотину от родителей получили, как свадьбу сыграли… и дом этот мой отец лично строил. Говорил, что и мне, и моим правнукам