Её чудовище - Купава Огинская Страница 18

Вот только мы жили не на материке и в близлежащих лесах никого страшнее волков и разбойников не водилось… Не считая нечисти, которую, в общем-то, и бояться не стоит, если целенаправленно беду не кликать. Но говорить об этом Барону я, разумеется, не стала. Раз уж он считает, что в незнакомом месте я могу начать чудить, то пусть и дальше так считает.

Выйдя на крыльцо, Высший, не глядя, ухватил за плечо опасливо подкравшуюся сзади Улису, и мы растворились в солнечном свете.

Подтверждая слухи о том, что днем он теряет большую часть силы, Барон перенес нас на ступени моего магазинчика, не сумев пробиться сквозь стены.

Днем для перемещений Высшему нужен был непосредственный контакт с солнечным светом, в то время как ночью одно знание того, что луна взошла, давало ему силы.

Барон поцеловал меня в лоб, зародив в моей голове странную мысль о том, что на достойные похороны я уже как раз накопила, пообещал наведаться вечером и исчез, растворился, ненадолго задержавшись в воздухе лишь золотистым, едва различимым сиянием.

– Если командор не успеет заткнуть своим людям рты, весть о Бароне разойдется по городу, – заметила Улиса.

– Будто одного проклятия мало, – согласно вздохнула я.

Беда стояла на нашем пороге, и мы это чувствовали. А скоро должен был почувствовать и весь город.

– Но, знаешь, – ведьма фыркнула, – не зря я вещи собирала. Показывай, где мне предстоит жить ближайшее время.

Она не умела или просто не хотела думать о плохом долго. Да и зачем, когда на свете есть много других тем для размышлений, куда приятнее и безопаснее для душевного спокойствия?

– Ты учти, кровать у меня одна, – заговорила я, вытащив из глубокого кармана, скрытого в складках юбки, связку ключей, – кому-то придется спать на…

– Ничего, поместимся, – перебила меня она. – Надеюсь, ты не храпишь.

Магазин я открывала молча, жалея о том, что всего полгода назад выкинула старую кровать прежней хозяйки этого дома. И с чего я взяла, что она бесполезно занимает место?

Пока ведьма обустраивалась, выцарапывая у шкафа свободное место для своих вещей и осматривая мое скромное жилище, я бездумно сидела в старом каркасном кресле у окна, чувствуя себя невозможно уставшей.

Последние силы я истратила на то, чтобы чуть прибраться в жилой зоне, привести ее хоть к какому-то подобию порядка. Потом села и уже просто не смогла встать.

В голове было слишком много мыслей, мне нужно было столько всего совершить, и в то же время я абсолютно не понимала, что делать.

А потому просто сидела и тихо паниковала.

Надо же… проклятие.

Когда в мой дом беда постучала в прошлый раз, от нее хотя бы можно было сбежать, как-то спастись. Хоть попытаться. Конечно, деревню тогда почти никто не покинул, мало кто решился оставить привычную жизнь и уйти в неизвестность. Да и те, кто ушел, сделали это лишь после того, как умер последний больной и все слезы высохли. Они бежали не от болезни, они бежали от воспоминаний.

Мы же сейчас были заперты, отрезаны от всего мира. Как крысы в бочке…

Высший заявился вечером, как и обещал. Да не один, а в компании большого торта.

Вероятно, торт должен был примирить нас с присутствием Барона.

Несколько мгновений он и правда примирял: пока я рассматривала незнакомую эмблему кондитерской – искусно нарисованный кусок пирога с очень реалистичной вишенкой, парящий на ярком розовом фоне под рыжей надписью «Витаэ», а Барон стоял около стола.

Но потом он подошел ко мне, встал за спиной, тревожа инстинкт самосохранения, и опустил руки на мои плечи. С этим примирить меня не смог бы даже тортик.

– Поставлю-ка я чайник, – пробормотала Улиса, не желавшая находиться к Высшему так опасно близко.

– Неужели торт из столицы? – спросила я грустно, жалея, что не додумалась сбежать первой.

– Из Темных земель, – с гордостью отозвался Барон. Будто бы там жили лучшие кондитеры на всем Изломе.

– О-о-о-о, – глубокомысленно протянула я, осторожно выбираясь из-под его рук. – Знаете, я, пожалуй, помогу Улисе чай сделать.

Барон благосклонно позволил мне сбежать к ведьме. К очень шокированной ведьме:

– Он принес торт, – хрипло прошептала она.

– Угу. Делает все, чтобы его еда была приятной на вкус, – фыркнула я, решив не говорить ей, что уже были конфеты, которые Улиса, судя по всему, тогда просто не заметила. Слишком активно занималась спасением капитана и по сторонам смотрела мало.

Розы же я благоразумно поставила на подоконник и предусмотрительно прикрыла занавеской, чтобы ни самой их лишний раз не видеть, ни Улисе потрясение всех основ ее мировоззрения не устроить.

Чаепитие, несмотря на вкусный торт и заваренный ведьмой чай, проходило в гнетущей атмосфере. Барон пребывал в своих мрачных мыслях, хмурился и смотрел прямо перед собой, словно пытался найти решение проблем в тонких линиях старой деревянной столешницы. Мы с Улисой увлеченно разглядывали чай в чашках, изредка косясь на Высшего.

Молчание затягивалось.

Я слышала, как редко пощелкивает под потолком светильник, как бы намекая, что кристалл пора было бы уже сменить.

Тишина давила, я хотела нарушить ее, но не знала как. Был бы голос – петь бы начала, честное слово.

– Я мог бы тебя отсюда забрать, – произнес вдруг Барон рассеянно.

Улиса оживилась. Прекратив страдать над чашкой, она с интересом посмотрела на Высшего, уже прикидывая, как бы так уцепиться за этот шанс выбраться из города.

Я не разделяла ее радостного настроя. У меня уже были планы на завтра: я должна была навестить даму Ариш с дочерью, Ассайю… не лишним было бы заглянуть в управление и узнать, как чувствует себя капитан, быть может, предложить помощь.

Мне нельзя было бежать. Однажды я уже сбежала. Сейчас же меня держала на месте уверенность: сбегу еще раз – буду бегать всю жизнь.

Мы честно попытались покинуть город, избежать маячивших на горизонте проблем. Не удалось.

Не судьба.

Осталось только мужественно их встретить и попытаться пережить.

– Вы же сами говорили, что мы, люди, имеем нехорошую привычку умирать…

Я не договорила, получив болезненный пинок по ноге от ведьмы, но не растерялась и зло пнула ее в ответ. Улиса дернулась и тихо ойкнула от неожиданности. Барон, от внимания которого не укрылся наш маленький молчаливый, но крайне эмоциональный спор, вопросительно приподнял бровь. И я твердо добавила:

– Мне нельзя уезжать.

– Город захлестнут беспорядки, когда проклятые начнут умирать, ты понимаешь это? – спросил он. Поморщился и неохотно исправился: – Вернее, когда они начнут восставать.

– Некромант с этим разберется, – ответила я с уверенностью, которой не чувствовала.

– Дорогая… – Барон осекся, будто вспомнил о чем-то, вздохнул и сухо велел Улисе, продолжая смотреть на меня: – Ведьма, сплетешь для этого дома свою самую лучшую защиту.

Та торопливо закивала.

Барон медленно перевел взгляд на нее:

– Прямо сейчас.

Я никогда не видела,