Амброзия - К. Н. Кроуфорд Страница 18

В его взгляде было что-то первобытное, воздух вокруг нас раскалялся.

– Если бы ты всегда была рядом со мной обнаженной, Ава, я был бы счастливым человеком. – Он рассматривал меня, впитывая каждую деталь. – На самом деле, это привилегия короля – быть окруженным красотой. И привилегия короля – потакать своим самым порочным желаниям.

Он опустился ниже, и теперь между моих ног оказался его пресс. Жаркие губы сомкнулись на моем соске. А когда Торин закружил вокруг затвердевшей вершинки языком, я едва сдержала крик. Я нетерпеливо подалась бедрами вперед, недвусмысленно давая понять, как сильно хочу его.

– Демон, – пробормотал он, касаясь моей кожи. Но сейчас мне понравилось, как у него прозвучало это слово. Благоговейно и хрипловато.

Моя спина невольно выгнулась под убийственно медленными ласками его языка на моей груди. Мне отчаянно хотелось, чтобы Торин оказался внутри меня.

Торин опустил одну руку, и я ощутила нежность, переплетенную с грубым собственничеством, когда он накрыл ладонью мое влажное от возбуждения лоно.

– На одну ночь, – прошептал он, – это мое.

Услышав эти слова, я безотчетно еще шире раздвинула ноги и заерзала, отчаянно желая разрядки, пока его пальцы скользили по моим складочкам.

– Торин, – выдохнула я, снова проводя ногтями по его спине. – Я хочу тебя. Сейчас же.

Он оторвал губы от моего соска и пристально посмотрел на меня. И, к моему огромному разочарованию, его пальцы тоже замерли.

– Благой король никогда не спешит. Особенно когда у него в постели лежит абсолютно обворожительный враг, обнаженный и весь влажный.

Боги, ему доставляло удовольствие безжалостно дразнить меня, и я не смогла удержаться и прижалась к его руке. Я была уже очень близко, но мне хотелось большего.

– Сними свою одежду.

Игнорируя мое требование, он снова впился в мой сосок, и у меня поджались пальцы на ногах.

Он ласкал меня там, где было приятнее всего, умелые пальцы неумолимо приближали к краю, и внизу все сжалось от предвкушения. В груди разлилось тепло, и Торин снова приблизил свои губы к моим. Он поцеловал меня крепко, лаская языком. Я застонала ему в рот, когда по телу пробежала дрожь. Мышцы сначала напряглись, а затем расслабились. Оргазм нахлынул волной, сметая прочь все мысли и тревоги. В теле пульсировало греховное, темное наслаждение, устремлявшееся разгоряченным потоком в низ живота.

Я прижалась всем телом к Торину, и мой разум заполнил божественный светло-голубой цвет его глаз.

Когда я снова открыла глаза, то обнаружила, что он смотрит на меня как зачарованный. Продолжая держать руку у меня между ног, он поцеловал меня еще раз.

Я вся горела, и у меня перехватило дыхание. Торин обнял меня, и я уткнулась носом в пылающую кожу его шеи.

Он, без сомнения, выбрал своей миссией заботу о тех, кто ему дорог.

* * *

Я проснулась посреди ночи, чувствуя, что слишком замерзла, и ощущала тоску по теплу Торина.

Когда я повернулась посмотреть на него, то обнаружила, что он сидит на краю кровати. Руки лежали на коленях, голова опущена.

– Торин?

Он повернулся и посмотрел на меня. Растрепанные ото сна волосы и печальный взгляд, голубой цвет глаз пронзал темноту комнаты. В лунном свете он сплошь состоял из контрастов – темные татуировки на бледной коже, светлые глаза и темные, как смоль, волосы.

– Просто дурной сон, – тихо произнес он. – Знаешь, Ава, я сказал Морганту, что ты мне безразлична, только затем, чтобы они не использовали тебя против меня. Узнай они, как ты важна для меня… Я даже представлять не хочу, что они могли тогда с тобой сделать.

На ледяном панцире вокруг моего сердца появилась первая прореха.

– Не уверена, что он тебе поверил. Кажется, он до жути хорош в распознавании лжи.

Мне стало трудно дышать под его долгим пристальным взглядом. Но через минуту он снова отвернулся и провел рукой по волосам.

– Когда мы тренировались в Фейриленде, мне казалось, что я знаю каждое твое движение, подменыш. О чем ты думаешь. Как дышишь. И на самом деле ты не Неблагая. Ты не из этого проклятого места.

– О чем был твой кошмар?

– Мне снилась моя мать. Днем у меня о ней остаются лишь смутные воспоминания. Но во сне я вижу ее очень явно. И я не знаю, основаны ли эти сны на воспоминаниях или они целиком созданы моим разумом. Мне кажется, это было воспоминание. – Его голос звучал опустошенно. – На этот раз я стоял у ее постели, наблюдая, как она умирает. От проклятия на ее коже выступили фиолетовые вены. Я любил ее, но перед смертью она казалась мне чудовищем. Я помню, как злился, что она не вставала, чтобы поиграть со мной, потому что, думаю, знал – она больше никогда не сможет быть рядом. И я действительно не знал, на кого еще мог злиться. В общем, такими были наши последние минуты с ней. Я вел себя ужасно.

К горлу подступил ком, и я села поближе к Торину. Я завернула его в одеяло и обняла сверху за широкие плечи, чтобы оно не сползло.

– Уверена, она хотела, чтобы ты был рядом. Даже если ты вел себя отвратительно.

Он наклонился ко мне.

– Дело в том, что я король на вражеской территории и хорошо это понимаю. Мне надо убираться отсюда, и тебя тоже нужно отсюда вытаскивать. Но я действительно не могу перестать думать о том, каково было бы найти королеву Мэб и Морганта и прикончить их.

Я покачала головой.

– И что потом? Ты умрешь в чужом королевстве. Благие и Неблагие перейдут от холодной войны к настоящей, и все погибнут.

– Конечно, ты права, подменыш.

Он повернулся, залез обратно в постель и обнял меня со спины.

И когда его дыхание снова стало глубоким, а сердцебиение замедлилось, я растворилась в ощущении его тела.

14. Торин

Из окна на кухне сквозь деревья пробивался косой луч солнца, подсвечивая пар, который поднимался из двух кружек.

Ава нашла в этом доме кофейные зерна, и это было похоже на чудо. Теперь она сидела, обхватив ладонями кружку, и смотрела в камин.

– Мне здесь нравится.

У меня тоже не было желания уходить. Здесь я мог прикасаться к Аве так, как мне того хотелось. С другой стороны, в любой момент нас могли выследить, подстрелить дротиками, избить, а затем казнить. Меня бы убили как врага Неблагих, а ее – как предательницу собственного народа. Такое положение вещей было далеко от идеала.

Я отхлебнул кофе, и