Искушение. Мой непокорный пленник - Виктория Виноградова Страница 18

колоны, позади которых на подвесных цепях горели лампы с зажженным маслом. Крыша была устроена так, что можно было купаться, наблюдая ночное небо над головой. Благодаря горячей воде плавать было приятно даже в холодные зимние вечера. По желанию крышу можно было закрыть на случай дождя или града. В жару это место, наоборот, служило возможностью отдохнуть в прохладной воде, укрываясь от палящего зноя.

В дальнем углу комнаты стояли кушетки, на которых можно было отдохнуть после расслабляющей ванны. Рядом находился столик для вина и фруктов, а также подставка для благовоний, масел и кремов.

Такая ванна считалась вершиной инженерного искусства даже среди аристократов. Родственница часто подчеркивала, как много денег вложила в ее создание.

Маркус зажег все лампады, отчего комната наполнилась теплым желтым светом и приятным потрескиванием огня. Через открытый проем в крыше лился холодный свет звезд. Раб зажег благовония: сушеные травы шалфея, тимьяна и мяты, связанные в тугой пучок. Легкий аромат расползался по помещению, создавая умиротворенную атмосферу. В воду брюнет добавил немного эфирных масел. От бассейна поднимался пар, окутывая пространство туманной дымкой.

— Госпожа, ванна готова, — объявил Маркус.

— Помоги раздеться, — сказала я, повернувшись к нему спиной.

Теплые пальцы осторожно коснулись завязок на моих плечах, слегка задевая кожу и вызывая сладостную волну мурашек. Плавно потянули за тесемки на правом плече, освобождая его от ткани. Затем перешли к левому. И очень медленно спустили мою светлую тунику к ногам. Маркус подал руку, чтобы я могла на нее опереться, переступая через сброшенный наряд. И вновь я почувствовала томление внизу живота.

Для меня было в новинку ощущать столь яркую реакцию на простейшее действие, к которому я давно привыкла. Однако оказалось, что помощь в раздевании от безразличного раба и от мужчины, к которому я испытываю сексуальное влечение, различаются кардинально. Тело было готово откликаться даже на малейшие прикосновения, впитывая их с жадностью путника, нашедшего долгожданный источник.

Маркус, продолжая держать меня за руку, сопроводил к бассейну, помогая опуститься в воду.

— Не слишком горячо, госпожа?

— Все хорошо, — я с блаженной улыбкой опустилась в обволакивающее тепло воды. Она пахла сандалом и розами.

— Вы позволите? — он вопросительно указал на губку.

Кивнула.

Брюнет опустился позади меня, смочил губку и принялся бережно водить ею по моей спине. Тщательно и в тоже время аккуратно тер спину, плечи, руки. От его движений вода ласково плескалась о кожу, окатывая ее легкими волнами.

Пламя лампад умиротворяюще потрескивало, через крышу лицо обдувал прохладный ветерок, и все вместе навивало такое благодушное настроение, какого я давно не испытывала. Пожалуй, впервые за долгие месяцы мысли о невзгодах отступили на второй план, дав возможность погрузиться в момент и наслаждаться каждым прикосновением мужчины.

После того как процесс омовения был закончен, наступила очередь для поощрения раба. То, что я собиралась сделать, повергло бы мою консервативную тетушку в ужас. Она всегда была приверженкой теории, что рабов следует держать в строгости, чтобы те ни на минуту не забывали о своем статусе. Я же, воспитанная в большей степени на трудах иллейских философов, придерживалась принципов гуманизма, считая, что рабов следует не только наказывать, но и награждать, тем самым воспитывая в них преданность хозяину.

Эти заветы я объясняла и своим клиентам. Не могу сказать, что все из них разделяли мое мнение. Некоторые считали, что раб ничем не отличается от скотины или мебели, и поэтому не нуждается в человечном отношении. Тогда я переходила на более понятный для них язык, сравнивая поощрения рабов, к примеру, с уходом за лошадьми.

Объясняла, что конь, которого исправно кормят, вычесывают, гладят и ласково зовут по имени, никогда не скинет хозяина, что бы не случилось. Серебряный кубок, когда его регулярно натирают песком и полируют, не почернеет от времени. Также и раб, если проявлять к нему участие и заботу, не предаст и останется верен господину даже в трудные времена.

— Я видела, как ты старался все эти дни, — произнесла я, поворачиваясь к Маркусу, — Видела, что порой тебе бывало сложно бороться с характером и привычками, но ты справлялся, выполняя данное тобой обещание. Поэтому я думаю, что будет справедливо, если ты сможешь насладиться купанием в ванне в качестве награды.

Надо было видеть в тот момент лицо брюнета. Его густые темные брови взметнулись вверх, а длинные ресницы быстро-быстро захлопали, пока он осмысливал услышанное.

— Я правильно понял, что Вы разрешаете мне присоединиться к Вам, госпожа? — спросил он.

— Да. Залезай в бассейн.

Долго уговаривать не пришлось. Маркус резко, по-армейски скинул одежду и погрузился в горячую воду, издав протяжное «ох…». Стоило ему усесться поудобнее, расположившись на противоположной от меня стороне, как лицо расплылось в мечтательной улыбке.

— Благодарю Вас.

Я и сама улыбалась, наблюдая с каким удовольствием мужчина поводит плечами, ополаскивает тело водой, и как восторженно смотрит на звезды, откинув голову назад.

— Госпожа, это настоящее блаженство. Не ожидал такого. Вы меня удивили.

— Погоди, это еще не все, — ответила я с лукавой усмешкой и потянулась за губкой.

Вообще, эта часть не входила в мои планы, и идея возникла спонтанно, когда я увидела счастливое лицо Маркуса.

— Гос… ого… даже так? — вырвалось у него, когда я принялась намыливать грудь арамерца. Брюнет сперва с интересом наблюдал за моими действиями, а затем целиком облокотился назад и прикрыл глаза от удовольствия.

Я тщательно водила губкой по плечам, затем перешла на его сильные руки. Мне нравилось прикасаться к его крепким мышцам, скользить губкой по его запястьям.

— У Вас волшебные ручки, гецхе, — шепотом произнес Маркус, словно боясь спугнуть.

Я уже привыкла, что порой он вставлял комплименты на арамерском.

— Шорак, — поблагодарила я на его языке.

— Вы знаете арамерский? — он резко встрепенулся.

Забавно было наблюдать, как Маркус буквально подпрыгнул от неожиданности. Похоже, он все это время полагал, что я не понимаю значения слов, которые он время от времени бормотал себе под нос.

— Разумеется. Не так хорошо, как ты наш, и в основном только то, что касается бытовых моментов. Но да, конечно, мне пришлось его выучить. Ведь я часто работаю с рабами, которых привозят из других стран. Но меня больше интересует, откуда ты знаешь наш язык?

— Мы же страна торговцев, сами знаете, — ушел от ответа Маркус.

Темнил красавчик, что-то упорно скрывая. Может быть, он не военный? Но кто тогда? Торговец? Шпион? Впрочем, последнее предположение — глупость. Слишком странный для шпиона. Будь я на месте вражеского лазутчика, старалась бы как можно меньше привлекать к себе внимания и не выделяться.

— Повернись спиной, — попросила