Шеррилин Кеньон - Ночная игра Страница 19

Последнее, что было нужно Пельтье, это чтобы кто-нибудь вызвал службу контроля над животными за несанкционированный зоопарк, о котором свидетельствовало их проживание в доме.

Несомненно, мысль о том, как какой-нибудь человек заходит и обнаруживает спящих в своих разнообразных кроватях волков, пантер, львов, тигров и медведей забавляла Вэйна. Или, еще лучше – дракона, спавшего свернувшись на чердаке. У кого-то действительно может оказаться под рукой камера. На всякий случай.

Вэйн кивнул Джейсину, высокому белокурому ястребу-оборотню, который был одним из самых смертельно опасных обитателей дома. Награда, объявленная за голову Джейсина, могла высмеять смертный приговор Вэйна. Главным образом, потому, что, в отличие от Джейсина, Вэйн убивал только по необходимости. Джейсин же, верный своему звериному сердцу хищника, испытывал возбуждение от убийства.

Он жил, чтобы преследовать и калечить.

Вэйн приблизился к раскачивающейся туда-сюда двери, ведущей на территорию бара, которая вдруг резко распахнулась. Через нее пронесся Кайл Пельтье в человеческой форме, похожий на летучую мышь из преисподней.

Вэйн устранился с его дороги.

Реми Пельтье, один из четверни, с длинными вьющимися волосами, сбил Кайла с ног на пол рядом с Вэйном и начал избивать своего младшего брата.

Кайл пытался отражать удары, но это оказалось невыполнимой задачей. Реми был старше и сильнее, и любил драться.

Вэйн схватил Реми и оттащил его прежде, чем тот успел поранить щенка.

– Что ты делаешь?

– Я убиваю Гиллигана[14], – прорычал Реми, пытаясь обойти Вэйна и снова схватить Кайла.

– Так случилось, что мне нравится эта песня, – защищаясь, произнес Кайл и вытер кровь с губ, спрятавшись за спину Джейсина, совсем не удивленного происходящим.

Рен вручил молокососу полотенце, чтобы тот вытер лицо.

Реми скривил губы.

– Да, но мы не просто проигрываем эту проклятую песню от нечего делать, ты, идиот.

Половина чертовых клиентов побежала к дверям.

Со стороны «Пельтье Хаус» зашла Мамаша Медведица посмотреть на рану Кайла.

– Какого черта? – она взяла его за плечи так, чтобы видеть разбитую губу. – Mon ange, что случилось?

Вся взрослость в один миг слетела с Кайла, когда он оказался лицом к лицу с матерью. Он даже позволил прядям своих коротко остриженных волос упасть на синие глаза.

– Реми напал на меня.

Реми освободил руку из захвата Вэйна:

– Он выбрал 'Sweet Home Alabama' на музыкальном автомате, maman.

Николетта вытаращила глаза на своего самого младшего детеныша.

– Кайл, ты же знаешь, что мы включаем ее лишь когда в дверях появляется Темный Охотник Ашерон – в качестве любезного предупреждения нашей клиентуре. О чем ты думал?

Вэйна душил смех. Ашерон Партенопайус был главным у Темных Охотников. Этот человек обладал многими противоречиями и невероятной властью. Вэйн знал, что почти все до смерти боялись его. Всякий раз, когда он входил в бар, большинство Оборотней и все даймоны направлялись к двери. Особенно, если у них было что скрывать.

Кайл ответил ей угрюмым взглядом.

– Просто это хорошая песня, maman, и мне хотелось послушать ее.

Реми устремился к Кайлу, пытаясь вцепиться тому в горло, но Вэйн снова оттащил его назад.

– Он слишком глуп, чтобы жить, – прорычал Реми. – Я думаю, мы должны вырвать ему глотку и уберечь себя от дальнейших страданий.

Рен издал редкий для него смешок, Джейсин же сохранял каменное выражение лица.

Служащие-люди мудро оставались в стороне, занимаясь своими делами, будто ничего не случилось. Они уже привыкли к братьям и их постоянным ссорам между собой.

Николетта рыкнула на своего старшего сына.

– В его возрасте мы все были глупыми, Реми. Даже ты, – она погладила Кайла по руке и подтолкнула к двери в «Пельтье Хаус». – Сегодня ночью тебе лучше не показываться в баре, cher. Твоему отцу и братьям нужно время, чтобы обуздать свой нрав.

Кайл кивнул, снова посмотрел на брата и показал ему язык. Реми издал медвежий рык, который заставил каждого человека на кухне посмотреть на него.

Выражение лица Мамаши говорило, что она устроит скандал своему старшему щенку, как только они окажутся за пределами слышимости и видимости людей.

– Думаю, тебе лучше вернуться в бар, Реми, – сказал Вэйн, отпуская его.

– Прекрасно, – рыкнул Реми. – Сделай нам всем приятное, maman. Съешь своего младшего.

На сей раз захохотал Джейсин, и тут же успокоился, когда Николетта просверлила его взглядом.

Тряхнув головой, она приказала кухонным работникам вернуться к работе.

Вэйн двинулся к бару.

– Вэйн, mon cher , подожди.

Он обернулся.

Она подошла и остановилась рядом.

– Спасибо за то, что защитил Кайла. Реми еще не научился управлять своим темпераментом. Иногда я боюсь, что он не научится никогда.

– Все в порядке. Он слегка напоминает мне Фанга. Во всяком случае, до комы.

Она опустила взгляд и нахмурилась. Подняв его руку, она уставилась на помеченную ладонь.

– Ты в процессе спаривания?

Он сжал ладонь в кулак.

– Это появилось сегодня вечером.

У нее открылся рот, потом она втащила его обратно в дом. Захлопнув дверь, Николетта повернулась к нему лицом.

– Кто?

– Человек.

Она чертыхнулась на французском.

– О, cher, – выдохнула она. – Что ты собираешься делать?

Вэйн пожал плечами.

– Ничего. Я буду охранять ее, пока все не закончится. Потом она и дальше будет жить своей жизнью.

Мамаша в замешательстве глядела на него.

– Почему ты приговариваешь себя к долгим годам без женщины или жены? Если ты отпустишь ее, возможно, никогда больше не сможешь иметь семью.

Вэйн пошел прочь, но она задержала его.

– Что я должен делать, Николетта? – спросил он, называя ее настоящим именем, а не Мамашей, как ее часто звали. – Я – живой пример того, почему мы должны размножаться только в пределах своей разновидности. Я не хочу передавать болезнь другому поколению.

Она выглядела потрясенной его словами.

– Ты не болен.

– Нет? Тогда как бы ты назвала это?

– Ты благословенный, как и Кольт.

Он в недоверчивом изумлении смотрел на нее.

– Благословенный?

– Oui,– искренне сказала она. – В отличие от нас, ты знаешь, на что похожа жизнь другой стороны. Ты был и животным, и человеком. Я никогда не узнаю, что значит быть человеком. Но не ты.