Юлия Фирсанова - Божественное безумие Страница 19

– Словно после тяжелого похмелья или долгого сна, – выдохнул принц. – Голова весит больше чугунного ядра и гудит, как колокол в большом руданском соборе. Элия, что случилось? Я… э-э, ты… – окончательно смешавшись, молодой бог замолчал, не в силах вымолвить ни слова.

– А что ты помнишь? – ответила вопросом на вопрос женщина. – Попробуй аккуратно окунуться в воспоминания. Начни с открытия маскарада, но если почувствуешь дурноту или какие-то иные подозрительные ощущения, не мучай себя, возвращайся к настоящему.

Лейм присел на постели, стыдливо прикрываясь одеялом, и сосредоточился на задании кузины. Мало-помалу лицо мужчины начало приобретать пепельно-серый оттенок. От огня страсти не осталось и следа. Бог вцепился в руку кузины, словно в спасительный якорь реальности, и горячечно прошептал, будто пытался выбросить сказанное из памяти:

– Вся память в красных тонах. Я жутко злился на балу, приревновав тебя, убил демона, дрался с Повелителем Межуровнья, бил Нрэна… Элия! О Творец, как же все это может быть? Я не понимаю!

– Я тоже, дорогой, – со вздохом согласилась богиня, поморщившись от боли, и попросила: – Продолжай.

– Ты остановила драку, увела меня с бала и заперла здесь. Спасибо! Я пытался выйти и был готов разнести все, отомстить тебе и другим за предательство. Потом ты вернулась и… – Лейм поперхнулся воздухом, из пепельного стал ядрено-розовым и резко закончил экскурс в воспоминания одной фразой: – …каким-то образом привела меня в чувство.

– Все так и было, родной, – согласилась принцесса, ероша волосы младшего брата.

– Что со мной случилось, Элия? Ты знаешь? – жалобно вопросил бог, комкая одеяло, как мальчишка, которому привиделся кошмар.

– Нет, мы не знаем, малыш, но обязательно во всем разберемся, я тебе обещаю, – ответила богиня, прижимая кузена к себе и укачивая его в объятиях.

– Мне страшно, – честно шепнул Лейм на ухо кузине, именно так он, будучи совсем малышом, рассказывал ей о своих жутких ночных кошмарах.

– А уж как братья-то всполошились, – Элия подпустила в голос легкой насмешки, стараясь немного взбодрить перепуганного родича. – Маленький кузен вышел на тропу войны и набил морду Злату и Нрэну! Спасайся, кто может! Будь уверен, родной, наш общий страх – лучший стимул для детального разбирательства в причинах твоего помешательства.

– А как Нрэн, Элия, я сильно ударил его? – спохватился Лейм. Ему помнилось, что стукнул старшего брата пусть и между делом, но от души и сердца, припомнив надоедливые опекунские поучения, ревность к Элии и что-то совсем уж странное, принц еще не разобрался в том мимолетном ощущении, однако более всего оно походило на застарелое надменное превосходство.

– Сломана рука, нос в лепешку, шишка на затылке размером с кулак Кэлера, – не стала скрывать правды богиня, полагая, что лучше осведомить кузена о его новых уникально-убийственных способностях. Подвернись Лейму под горячую руку кто-нибудь менее выносливый, чем Нрэн, никаких вопросов о травмах просто не возникло бы, беспокоиться стоило бы лишь о кремации останков. – Даже Кэлер не смог залечить раны полностью.

– О-ох, – потрясенно выдохнул Лейм, прикрыв ладонями лицо и пытаясь осмыслить причиненный урон. – Как же я так…

– Сама хотела бы знать, – печально усмехнулась богиня. – Мы постараемся понять. Попробуй теперь, дорогой мой, припомнить не только свои действия, но и ощущения во время последних событий, сознавал ли ты себя, не было ли на периферии сознания какого-то чуждого присутствия, попыток вмешательства и корректировки поведения. Будь осторожен. Если возникнут какие-то подозрительные ощущения, немедленно прекращай попытки.

Лейм с готовностью закивал и вновь сосредоточился на погружении в воспоминания. Осторожно, как и просила сестра, мужчина затронул эмоциональный слой памяти и заговорил, озвучивая возникающие в сознании образы:

– Нет, ничего чуждого, никакого насилия над собой я не ощущал. Все переживания воспринимались как мои собственные. Я четко осознавал все происходящее. Чувствовал злость, раздражение. Звучит абсурдно, но мне казалось, что все должно быть именно так, как желаю я, я должен получить все, что хочу. И только так правильно, не иначе! Во имя моей прихоти оправданы любые слово, жест, поступок. Я действовал, сообразуясь только со своими стремлениями, и ничто иное – ни жизнь братьев, ни тем более прочие ничтожные существа – не имело значения, – вздохнул Лейм. – Я презирал эти слабые и никчемные создания… Я… я чудовище, Элия?..

– Конечно, как и все мы, – спокойно отозвалась богиня. – Но в данном конкретном случае еще надо разобраться, уж больно нетипичным оказалось твое поведение для чудовища с профессиональным призванием к романтике и технике. Пока известно только одно: состоянию агрессии присуща частичная цветовая зависимость. Трансформация цвета глаз и резкое изменение поведения могло быть спровоцировано и усугублено яркими красками маскарада, среди которых преобладали красные оттенки. Конечно, всё этим не объяснишь, но советую пока избегать раздражающих цветовых комбинаций. Похоже, я смогла привести тебя в норму, только изолировав от действующих на нервы одежд. Но, сам понимаешь, сладкий мой, пока мы не выясним, что с тобой творится и как можно помочь, тебе лучше оставаться тут, под защитой заклятия.

– Понимаю, другого выхода нет, – понурился Лейм.

– Если тебе что-то нужно: одежда, вещи, книги, еда, – только попроси, все принесем. У комнаты неотлучно будет находиться кто-то из братьев. Заглянет Источник, попытается досконально просканировать твои тонкие структуры. Может быть, ему удастся что-то нашарить. А мне пора, дорогой. Вспомнишь что-то еще по поводу своего…

– Безумия, – глухо подсказал Лейм.

– Недуга, – тактично возразила принцесса, – расскажешь.

– Спасибо, Элия, – грустно улыбнулся молодой бог.

Богиня погладила его по гладкой щеке, поцеловала и, перед тем как исчезнуть, прихватив с собой красные одежды кузена, прошептала на прощанье:

– Мы во всем разберемся, мой милый, верь!

С помощью телепортационной петли принцесса снова перенеслась в комнату наблюдений к сосредоточенно следящим за процессом усмирения Лейма родственникам (ведь по сути своей даже Элегор, если верить гадальной доске, приходился богине братом). Джей переместил свою шляпу на колени, почти демонстративно прикрывая причинное место. Чересчур учащенное дыхание, подозрительно яркий блеск старательно отводимых глаз и иные признаки подсказали Элии – все принцы, а не только белобрысый развратник, внимательно следили за происходившим в «клетке». Безусловно, они намотали на ус каждое слово из беседы богини с Леймом, но анализировать все сказанное пока могли с трудом. Слишком велико было воздействие богини любви на окружающих, когда Элия действительно хотела произвести впечатление.