Мой странный сосед (СИ) - Бран Ева Страница 19

— Понятно. В принципе, я не против.

— Отлично. Тогда на следующей неделе поедем в город. У меня там отличная квартира. А пока надо с твоим работодателем разобраться и с бабой Гриппой.

Через пару дней Данил меня обрадовал, сказав, что знахарка, скорее всего, не причастна к паранормальщине, происходящей в Сосновке. А её дочь Лариса проводит языческие обряды. Вот это, подозрительно, но она тоже не та ведьма, которая нам нужна.

— Остаётся Валентин или кто-то из его родни, задумчиво протянул Данил, сидя со мной вечером у костра.

— Думаешь, всё-таки он?

— Ну, а кто ещё? Остальных я всех проверил.

— При таком раскладе работать у них в доме опасно, наверное.

— Вест, я уже ни в чём не уверен. Валентин в Сосновке уже давно живёт, а чертовщина совсем недавно начала происходить. Какие у него или Анжелики резоны? Остаётся загадочная провидица Софья Петровна. Она появилась в деревне как раз тогда, когда здесь начали происходить все эти случаи. Ждём, что скажет нам артефакт. А пока у нас есть пара свободных деньков, — Даня притянул меня к себе и легонько укусил за плечо.

— Полегче, а то я решу, что ты в оборотня превращаешься, — хихикнула. — Или вампира. Или что там выходит, когда злыдни вместе с Лихом покусали? Злыхонь?

— У тебя бурная фантазия, — рассмеялся парень, опуская лямочку на сарафане.

Его пальцы мягко прошлись по ключице, скользя вниз. В деревне я приобрела привычку не носить лифчик. Даня мне не раз говорил, что это его безумно возбуждает. И сейчас он уже вовсю ласкал мою грудь, спустив сарафан до талии. Его пальцы скользили по коже в мягкой ласке, вызывая мурашки и истому внизу живота. Он с такой нежностью и восхищением смотрел на меня, что даже не верилось. Я была полностью уверена в своей женской несуразности и не особой привлекательности. Для меня такой взгляд был сродни чуду. Ощущала, как мягкий тёплый свет рождается в груди и растекается по венам, затапливая каждую клеточку.

Помню, как в первую неделю, после приезда в Сосновку я выходила и садилась на крыльцо вечером. Поднимала лицо к звёздному небу, плакала и спрашивала: «Неужели я не достойна счастья? Кому я причинила в жизни зло, что судьба так со мной обходится?» И тогда, хоть я и была обижена на всех мужчин в лице бывшего мужа, но попросила у вселенной человека. Своего человека. Который будет меня любить и которому я буду нужна. Взаимной любви просила. Даже не думала, что небеса меня услышат и исполнят мою просьбу. Скорее это был крик отчаяния. Мне некому было выплакаться, поэтому я рассказывала о своей боли и чаяниях небу и звёздам.

А теперь передо мной сидит Данил, и в его глазах я вижу восхищение и нежность… Потянулась и сняла с него майку, провела руками по рельефной спине, ощущая под пальцами жар кожи.

— Я знаю, что в постели не очень умелая любовница, — тихо прошептала ему в шею. — Но хочу научиться.

Данил отстранился, взял меня двумя пальцами за подбородок, заставляя посмотреть в глаза.

— Ты замечательная, Вест. Сама не осознаешь насколько трепетная и чувственная. Ни одна женщина не отдавалась мне так… Без остатка. Растворяясь в моих ласках полностью. Почему ты решила, что недостаточно хороша?

— Ну, ты говорил, что я даже целуюсь, как неопытная девственница, — отвела глаза. — И вообще…

— Я понял. Не продолжай, — Дан мягко меня поцеловал, прижимая к себе.

А потом подхватил под бедра, заставляя забраться на него и обвить талию ногами. Встал и понёс меня в дом.

Утром за завтраком он решил поговорить со мной по душам.

— Веста, я вижу, как ты закомплексована и зажата. Мне кажется, это дело рук твоего бывшего. Он тебя бил? Унижал?

Я опустила взгляд и помотала головой.

— Оскорблял?

— Не совсем… — тихо выдавила.

— Знаешь, есть несколько разновидностей домашней тирании. Явная — когда издеваются физически. И скрытая: наркомания, алкоголизм, азартные игры. Это тирания, но человек и сам болен. А ещё можно обижать словами. Они могут иногда ранить гораздо сильнее, чем физическая агрессия. Такие тираны изводят методично, прививая комплексы, неуверенность в себе и страхи. И в конечном итоге у жертвы развиваются фобии, истерия, глубокая депрессия.

Данил говорил и пытливо смотрел на меня, ища реакцию на свои слова.

— Мне кажется, я попал в точку. Муж изводил тебя морально.

Это был не вопрос, а утверждение.

— Говорил, что ты некрасивая, никчёмная?

— Хватит! Перестань, Дань. Прошу, — перебила его, наконец, не выдержав.

— Я могу узнать подробности? — заметила, как парень сжал кулак до белых костяшек.

— Я не хочу говорить на эту тему. Для меня это унизительно.

— Значит, я угадал.

Лишь устало кивнула, не видя смысла отрицать очевидное.

— Запомни Веста. Ты красавица. А твой бывший муж — козёл.

Грустно улыбнулась, накрывая кулак Данила своей ладонью.

— Спасибо.

— Я сегодня отлучусь в город. Возможно с ночёвкой. Ты не волнуйся, если что. Утром, в любом случае приеду.

— И за это спасибо.

— Попробую печку сегодня перед отъездом починить. Тебе что-нибудь в городе надо?

— Нет. Мы же после выходных туда вместе поедем?

Парень кивнул.

— Тогда я сама всё куплю.

— Хорошо. Кстати, а Валентин тебя отпустит на недельку в отпуск?

— Думаю, да. У Софьи Петровны курс уколов закончился. И ведет она себя тихо в последнее время.

— Спроси сегодня. Если что, то забирай камень и увольняйся.

— А на что мне жить?

— Я тебя обеспечу. Зарплаты моей с головой хватит.

— Нет, Дань. Я уже так жила. Не хочу наступать на те же грабли. Работу постараюсь сохранить.

Данил не стал спорить и только понимающе кивнул.

Валентин легко согласился дать мне неделю выходных, сказав, что сам собирался побыть дома и посмотрит эти дни за матерью. Я обрадовалась, что получилось так легко отпроситься, и отправилась предупредить Софью Петровна о том, что меня не будет примерно неделю. Старушка отреагировала довольно странно.

— Ты аккуратней в городе, девочка. Земля силы дает, а город отнимает. Искусственный, отравленный мир. Но защитник у тебя хороший. Верь ему. А больше никому. Слышишь? Никому не верь. Ты очень хорошая, добрая девочка, поэтому я тебе это всё говорю.

Я ошарашено покивала, не ожидая подобных напутственных слов от женщины. И решила на всякий случай поинтересоваться о сложившейся в Сосновке ситуации ещё раз. Вдруг на этой волне старушка скажет мне что-нибудь важное.

— Софья Петровна, в деревне несчастья случаются. Кто в этом виноват? Кто зло пробуждает? Женщина задумчиво на меня посмотрела, и мне показалось, что она знает ответ на этот вопрос, но упорно не говорит.

— Великая сила его разбудила. Спала она долгое время, а сейчас пробудилась. Ты не чувствуешь разве?

— Вы меня только ещё больше запутали, — пожаловалась старушке.

— Ты главное не верь никому, кроме своего защитника, — напомнила женщина.

— И даже вам?

— Может быть… Может быть… — задумчиво покивала Софья Петровна, от чего я в конец растерялась.

В воскресенье начался долгожданный дождь. Мы с Даней как раз вышли прогуляться в поля и увидели, как с горизонта ползут свинцовые тучи.

— Будет гроза, — прислушалась к далёким раскатам грома.

— Люблю летнюю грозу, — улыбнулся Данил. — Есть ней что-то близкое мне.

В воздухе начало пахнуть озоном, а вся природа смолкла и затаилась в преддверии стихи. Мы брели вдоль кромки ярко цветущего поля. Жёлтые соответствия горчицы выглядели невероятно контрастно на фоне тёмно-серого неба. В городе такого не увидишь.

Не знаю, что на меня нашло, но повинуясь внезапному душевному порыву, потянулась к Даниле и поцеловала. Страстно, отчаянно, прижимаясь к парню всем телом. Он застонал, запуская пальцы мне волосы. Мы целовались, как безумные; до головокружения и шума в ушах. Наконец, потеряв равновесие, упали прямо в желтые соцветия, продолжая это помешательство. Пришли в себя только тогда, когда прозвучал оглушительный раскат грома уже совсем близко. Я быстро надела свой легкий белый сарафанчик и поднялась, вглядываясь в небо. На поле налетел первый порыв ветра, разметав мне волосы и всколыхнув белым облаком юбку. Я зажмурилась и раскинула руки в стороны, впитывая буйство стихии и красоту природы каждой клеточкой. Тело звенело. Я испытывала в этот момент просто невероятные эмоции. Мне казалось, что всё моё естество сейчас перерождается. Данил притих, удивленно глядя на меня.