Бог смерти не любит яблоки - Алиса Чернышова Страница 19

Но там никого нет. Все, кто остались, только здесь — её люди. И если она действительно сможет что-то сделать для них…

— Расскажи о своём плане подробнее, — попросила она. — Что именно от меня нужно?

*

— Здесь должна быть красивая и пафосная речь, — сказала Ли. — Но не будет.

— Ну как так, кэп! — хохотнул Миро. — Ты решила нас обделить? Давай, расскажи нам чего-нибудь о долге перед отечеством! Или о несомненных преимуществах достойной смерти. Или о смелости. Или о борьбе за свободу. Или выдать инструкцию на тему того, как стать героем?

— Слышь, а больше тебе ничего не надо? По морде, например? — уточнил старпом насмешливо. — А то что-то ты разговорился.

Ли усмехнулась и обвела взглядом их команду “героев”: коренастого Джекса с вечной нечитаемой улыбочкой на губах, Миха с манерами ловеласа и глазами, полными усталости, Ива, весьма неубедительно прячущего дрожь, Миро, даже на военном вирте не расставшегося со своей библиотекой, Кая с маской весельчака и засасывающей пустотой за ней, Фельку, которую вообще-то по правилам надо называть не иначе как “леди Офелией” (что, впрочем, Ли узнала, только став капитаном — и, очевидно, имела все шансы унести это знание в могилу)... Выглядело не особенно героически, если честно. Дополняли композицию побитые жизнью техники со “Славы Королевы” и медтехник, которая держалась на стимуляторах, из-за чего напоминала скорее свежевыкопанный труп. Да и сама Ли тоже откровенно не тянула на героический образ. А вот поди ж ты, приходится…

Впрочем, было у Ли подозрение, что все герои только на картинках так уж героичны: грудь колесом, брови домиком и всё вот это вот. В реальности (и реальные герои), вполне вероятно, чаще выглядят, как залюбленные жизнью по самые гланды, зачастую безнадёжно уставшие люди со взглядом на десять тысяч световых лет, которые просто упорно делают то, что должны. А героизм им потом дорисовывает повестка, потому что… ну куда же мы без героев, да? На любой стороне.

Собирая своих людей, Ли не знала, что им скажет. Она придумывала одну за другой в меру пафосные, в меру героические речи, но все они казались какими-то очень… глупыми и неуместными. Хуже было бы только с умным видом рассказать что-то, например, про “войну, которая положит конец всем войнам”. Нечто подобное у людей принято говорить про каждую последующую крупную заварушку, что уж; иных история вообще ничему не учит.

Почти всех, если честно.

Собственно, кажется, тот же Канцлер Альдо утверждал, что своими действиями хочет принести мир в галактику… Да и королева в начале своего правления любила говорить, что она исключительно за мир — даже ценой “решительных действий”… И Земной Союз то тут, то там устраивает превентивные антивоенные бомбардировки на свежеоткрытых планетах — якобы у них там засели очередные террористы… Это, впрочем, тоже вечная классика. И не имеет значения, как минимум, прямо сейчас. Если очередная “война, которая закончит все войны” всё же началась, нет смысла говорить о причинах.

Не поможет.

И здесь, сейчас ей казалось, что все правильные, идеологически уместные фразы отдают тухлятиной. Не для них и не про них… Так что она не знала, что скажет. Но странное дело: после выступления Миро слова вдруг пришли.

— На кой тебе пафосная речь? — спросила она насмешливо. — Неужели в вербовочном лагере не накушался этого добра?

— Ничего ты не понимаешь, кэп, — хохотнул он. — Я под них спать привык. Ну, или игруху тихонько допиливать. Мне тогда такой заказ пришёл, закачаешься! Стилизация под Древний Рим, кровавая, мрачная и эротичная. Вот я и работал, пока остальные просвещались. Что, в этот раз не прокатит, нет?

Ли фыркнула. Вязкая атмосфера, витающая над ними, слегка развеялась.

— Можно подумать, у нас тут не тот же Древний Рим.

— Колорита не хватает...

— Зато не менее кроваво.

— Так просто человечество с тех пор не особенно поменялось, — как-то невесело хохотнул Миро. — Как минимум, в некоторых смыслах.

Не поспорить.

— Вот что, ребят. Я не буду говорить много и долго. Приказ поступил, и вы сами знаете, какой именно. Время начала операции — через четыре стандартных часа. Схемы я сбросила каждому на вирт. Если мы всё сделаем хорошо и чисто, то у основной группы выживших появится шанс на спасение.

— А нас кто спасёт? — уточнил Ив хмуро.

— Скорее всего, никто. И не делайте вид, что это для вас сюрприз.

Они начали отводить глаза. Ли вздохнула и привалилась спиной к гибридной яблоне.

— Я знаю, ребят, — сказала она. — Я знаю, что никто из вас не хотел быть здесь, не должен был быть. Я тоже… Я тоже очень хочу жить.

— Так может сбежим? — Ив. — Почему именно мы должны?

— А кто ещё? — просто спросила Ли. — Кто хочет сбежать, кто согласен взять себе на совесть смерть тех, кого мы должны спасти, тот может прямо сейчас отправляться в бункер. Возможно, если бог смерти не применит супертяжёлое вооружение, вы это переживёте. И потом будете жить, зная, что предали и за это другие заплатили своими жизнями. Хотите себе такую свободу? Идите. Больше, уж извините, бежать тут некуда.

Они молчали. Ли тоже ничего не говорила, просто смотрела на них, старалась до последней чёрточки запомнить.

Как любуется яблонями старпом, будто бы хочет отпечатать дурацкие деревья на обратной стороне зрачка.

Как Кай сжимает руку Фели, будто бы незаметно. Они могли бы быть чем-то большим, пожалуй. Но уже вряд ли успеют.

Как смотрит Ив — затравленно, испуганно. Но не уходит.

Как улыбается в предвкушении Мих, будто давно ждал этого, по всем признакам последнего, приказа — может, для того, чтобы встретиться с кем-то там?

Ли поймала себя на том, что надеется, что это самое там есть. Надеется иррационально, почти бессмысленно. Именно в такие моменты люди и начинали придумывать себе богов, верно? Иногда жизненно важно знать, что есть там. Что старпом всё так же будет улыбаться, Кай выпьет с Фелей в своей Вальгалле, а Ли…

Впрочем, вряд ли таким, как Ли, положено достойное посмертие.

Не то чтобы она претендовала, на самом деле. Просто смотрела и запоминала, потому что… Если собираешься предать единственное оставшееся близкое существо, то стоит хотя