Сражайся как девчонка - Даниэль Брэйн Страница 19

— Розина — кобыла с характером, — Жак расплылся в злобной ухмылке еще хлеще. — Ходит в упряжи, только дай, а запрячь ее не каждый сможет. Пойдем, Валер. Глянем, какие там у тебя еще секреты припрятаны… в доме Лазаря… да, те два человека, — отмахнулся он. — Говорю же, Лазарь тот еще жук. — Настала очередь мне ухмыльнуться: точно такую же характеристику дали самому Жаку его ночные гости. — Мог оставить на видном месте немного своих настоящих замечательных трав. Их заваривать надо уметь, да и мешать требуется, иначе можно не только кого-то убить…

Очень плохо. Я бы подпрыгнула на месте и поторопила Жака, если бы сама могла за ним успевать. Люсьена может не знать, что за дрянь приготовлена каждому, кто явится в дом, куда его не приглашали. Но Жак, казалось, считал мои опасения, положил руку мне на плечо — я дернулась, потому что в прошлый раз этот успокаивающий жест не принес мне ничего хорошего, — махнул Симону и потащил меня в очередной проулок. Сантиметров сорок, не больше, от стены до стены. Жак в нем застрянет!

Удивительно, но он не сбавил скорость, а вот я отставала все сильнее и сильнее. Я сознавала, что меня «накрыло» — усталостью, голодом, болью, прошло шоковое состояние человека, которого швырнуло из огня да в полымя, с этого света на тот, в условия слишком даже для меня экстремальные… Я потрясла головой, ловя расплывающуюся реальность, и поплелась за Жаком. Нельзя расслабляться, некогда, не сейчас.

Мы выныривали из проулков, сталкивались с людьми и пропадали в проулке новом. Один раз окликнули — «Жак!», но он не повел даже ухом. Затем я услышала ругань и детский плач и не сразу сообразила, что мы пришли, и вот окно, из которого я вылезала.

— Стой! Подсади меня.

Жак остановился, медленно развернулся и неспешно обвел меня взглядом. Неприятный у него взгляд.

— Симон, — окликнул он. Почему нет, у мальчишки получится лучше, чем у меня, пролезть в окно. Пацану не понадобилась даже помощь — он пропал как хорек в дыре, а я пошла на вопли и крики.

— Хватит! — заорала я, высовываясь из переулочка. — Сейчас вам откроют дверь. Все хорошо.

Хорошо, да не очень. Лошадь, мешки, Фредо, Фуко. Что он там жует?.. Анаис, Мишель, младенец, Жизель расселась как барыня на телеге. Остальные или еще не дошли, или вернулись к Рошу, или пропали по дороге сюда. Если Люсьена и ребенок в доме — одиннадцать человек. Очень много. Еды у нас нет.

Жак подошел к телеге, уставился на Фредо. Я посмотрела тоже — все плохо. Настолько, что…

— Мне нужна твоя помощь, — сказала я, дернув Анаис за рукав. — Сейчас нас впустят, и тогда…

Я не договорила. За дверью рухнуло что-то и загремело, потом вылетело стекло, детский плач так хлестнул по ушам, что дернулся даже Фредо, который был вроде бы без сознания. Я представила, что Люсьена сцепилась с Симоном не на жизнь, а на смерть, а может, и не Люсьена, а может, два покойника ожили и в доме зомбиапокалипсис…

Нет. Затихло все, кроме крика ребенка, и дверь приоткрылась. Я робко шагнула вперед.

— Это я, — крикнула я предупредительно, — Валер.

— Ага, я так и понял, — услышала я голос Симона. Он вышел, щурясь на солнце.

Я повернулась.

— Снимайте Фредо, несите его… — если Жак не поможет, Фредо умрет тут же, на улице, от болевого шока. — Заходите все в дом. Жак… А вы?

Жак. Жук Жак, что он вообще делал на той улице? И так спокойно, словно принимал овес для своих кобыл от лабазника?

— Я же сказал, нам с тобой не по пути, — напомнил он и нахмурился. Женщины неловко пытались стащить Фредо, он стонал в голос, и Жак все же отвлекся от меня.

Все, кроме Симона, который теперь не отходил от телеги, и меня, зашли в дом под марш — вопль ребенка. Малыш Жизель проснулся тоже, и я хмыкнула: добро пожаловать в ад. Симон вздрогнул и напрягся: к нам, абсолютно точно к нам, шли два мужика и женщина. Твердым шагом, как хозяева города, и отвратная весть — кто тут хозяин в этот самый час?

Я дождалась, пока Жак вернется. Он закрыл за собой дверь, встал напротив меня, проследил, куда смотрит Симон, и протянул руку к одному из мешков.

— Я дам тебе немного хлеба, а ты взамен заберешь его, — он кивнул на мальчика. — От него мне толку нет. Решай. Только быстро.

— Давай хлеб.

Пока те трое не подошли, и разбирайся с ними сам, старый лис. А они уже близко, и Симон, который следил за ними испуганно, ни слова не говоря, прошмыгнул в дом. Следом — я с двумя кирпичами хлеба, которые успел всучить мне Жак.

Я задвинула засов и осмотрелась.

— Фуко, — приказала я, и тот в два прыжка подскочил ко мне, голодными глазами глядя на хлеб. — Нет. Сперва ты и Симон найдете что-нибудь… вон хотя бы тот стол, перевернете его и задвинете окна. Окно, которое разбито. Потом так же закроете и другие окна. Понятно? Потом — обед. И помните, это все, что у нас пока есть.

Откуда у Жака хлеб? Неважно. Потом спрошу у мальчишки, если он знает, ответит. Или нет.

Жизель сориентировалась быстрее всех. Никакого стыда и смущения женщины этого сословия в эти времена не испытывали: она без малейших колебаний вывалила из робы обе налитые молоком груди и кормила младенцев. За ее спиной стояла измученная Люсьена. Фредо положили прямо на пол, Мишель сидела рядом с ним, и я покачала головой, но — это потом.

Я выглянула в окно. Вроде тихо, день скоро начнет угасать, наступит ночь, пора иных опасностей этого мира. Тех троих уже не было, и телега Роша медленно удалалясь вверх по улице, провожаемая взглядами занимающихся мародерством крестьян.

— Никто из них не выходит из города, — вслух заметила я. — Это странно. Почему закрыты ворота? Их не выпускают?..

Мои реплики повисли в воздухе. Кашлянула Анаис.

— Его надо перенести… наверх, — негромко сказала я. — И ты уверяла, что знаешь, как лечить.

— Я могу из любой бабы достать хоть десяток младенцев, — хохотнула она. — Но многого ты от меня не требуй, святой брат.

—