Дженнифер Арминтраут - Жаркий поцелуй Страница 2

— Именно это я и делаю. — Сэм скатал свою салфетку. — Нахожу малоизвестные факты. Вот какой я крутой. — И он бросил бумажный комок Стейси в лицо.

— Порно ты выискиваешь, — без тени смущения отозвалась Стейси, — причем всю ночь напролет.

Впалые щеки Сэма густо покраснели. Он неловко поправил очки.

— Ну и что с того! Как вы, готовы? Пора и литературой заняться.

— Не могу поверить, что мистер Лето не позволил нам сделать литературный анализ по «Сумеркам», — простонала Стейси. — Они уже стали классикой.

Я расхохоталась, на мгновение забыв о работе, которую мне предстояло выполнить.

— «Сумерки» — не классика, Стейси.

— По мне, так Эдвард — типичный классический герой. — Она вытащила из кармана резинку и собрала длинные, до плеч, волосы в хвост. — И потом, «Сумерки» гораздо интереснее, чем «На западном фронте без перемен».[3]

Сэм покачал головой.

— Не могу поверить, что ты только что сравнила эти две книги.

Ничего не ответив, Стейси уставилась на мой поднос.

— Лейла, ты совсем ничего не съела.

Кажется, я подспудно осознавала, что мне понадобится повод здесь задержаться.

Я вздохнула.

— Идите без меня. Я догоню вас через пару минут.

— Точно? — спросил, поднимаясь из-за стола, Сэм.

— Ага. — Я взяла гамбургер. — Сейчас только съем его.

Стейси смерила меня недоверчивым взглядом.

— И ты не бросишь нас, как обычно?

Я почувствовала, как запылали мои щеки. Я уже сбилась со счета, сколько раз их кидала. И мне было стыдно.

— Нет. Клянусь. Расправлюсь с гамбургером и сразу же вас догоню.

— Идем. — Обняв Стейси за плечи, Сэм направил ее к мусорному баку. — Лейла сейчас бы уже доела, если бы ты все это время не мешала ей своей болтовней.

— О да, конечно же, виновата я. — Стейси выбросила мусор, помахала мне, и они с Сэмом вышли на улицу.

Опустив гамбургер снова на поднос, я с нетерпением воззрилась на Притворщицу. Вываливавшиеся из ее рта крошки хлеба и кусочки мяса разлетались по всему столу. Чувство голода мгновенно улетучилось. Но это неважно — пища лишь притупляет грызущую меня изнутри боль, которая никогда не уходит полностью.

Притворщица наконец закончила свой «пир живота» и направилась к двери. Она врезалась прямо в пожилого мужчину, который входил в закусочную, и сбила его с ног. Ну и экземплярчик!

Ее мерзкое хихиканье можно было расслышать даже в громком гуле, который стоял в зале. К счастью, какой-то парень помог мужчине подняться, и тот потряс кулаком в спину удаляющемуся демону.

Вздохнув, я подхватила рюкзак, выбросила еду в мусорный бак и вышла за Притворщицей на прохладный сентябрьский воздух.

Улицу расцвечивали различные оттенки аур, которые гудели вокруг человеческих тел, как электрическое поле. За державшейся за руки влюбленной парочкой стелился след бледно-розового и светло-голубого цвета. Их души невинны, но не чисты.

У каждого человека есть душа — некая эфирная сущность — хорошая или плохая. А вот демоны — бездушны. Поскольку демонов — большую их часть — от обычных людей с первого взгляда не отличить, отсутствие ауры значительно облегчало мне задачу вычислить их и поставить метку. Помимо того, что они бездушны, демоны отличаются от людей только одним: их глаза, как и глаза кошек, отражают свет.

Притворщица, еле передвигая ноги, тащилась по улице. В дневном ярком свете видок у нее был не очень. Наверное, куснула уже пару-тройку человек, что означает лишь одно — ее нужно пометить и убрать как можно скорее.

Мое внимание привлек флаер на зеленом фонарном столбе. И по мере того, как я читала его, меня все сильнее охватывали раздражение и гнев:

«Вы в опасности! Стражи — не дети Божьи. Покайтесь же, ибо конец близок!»

Мерзкое существо, изображенное там же, походило на помесь бешеного койота с чупакаброй.

«Церковь Детей Божьих», — дочитала я вслух и закатила глаза.

Ненавижу фанатиков.

Такими же листовками, провозглашавшими, что церковь отказывается служить Стражам, залепили все окна и вывеску расположенной рядом закусочной.

Злость росла и бушевала во мне словно разрушительной силы пламя. Я сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, успокаиваясь. Вместо того чтобы мысленно топать ногами и кричать в бессильной ярости с воображаемой трибуны, мне нужно заняться Притворщицей.

Притворщица завернула за угол и, обернувшись, быстро оглядела улицу, не обратив на меня ни малейшего внимания. Демон внутри ее не учуял ничего необычного.

Демон внутри меня спешил разобраться с ней побыстрее.

Особенно когда в кармане завибрировал мобильный. Скорее всего, это была Стейси, которой требовалось узнать, куда я, черт возьми, провалилась. Мне очень хотелось сделать дело, вернуться к друзьям и провести оставшуюся часть вечера как обычный человек. Я неосознанно сжала висевшее на серебряной цепочке на шее старинное кольцо, ощутив его тепло и тяжесть в своей ладони.

Я прошла мимо компании своих сверстников. Они рассеянно скользнули по мне взглядом, отвернулись и… тут же снова уставились на меня во все глаза. Как и все те, кто видит меня впервые.

Мои длинные волосы не привлекали бы такого внимания, если бы не были настолько светлыми, практически белыми, отчего я ощущала себя своего рода альбиносом. Но чаще всего взгляды были прикованы к моим светло-серым, почти бесцветным глазам.

Зейн как-то сказал, что я похожа на давно пропавшую сестру эльфа из «Властелина колец». Вот уж утешил так утешил.

Я вздохнула.

Когда я обогнула Род-Айленд-авеню, на город уже начали опускаться сумерки. И вдруг я встала как вкопанная. Мир вокруг мгновенно перестал для меня существовать. Там, в мягком мерцании уличных фонарей, я увидела душу.

Она выглядела так, словно кто-то обмакнул кисть в красную краску, а потом мазнул ею по черному холсту. Темная душа. И не демон тому виной, а сам мужчина — порочный и злой. Ноющая боль в животе вспыхнула с новой силой. Прохожие толкали меня, сверлили злобными взглядами, ворчали, но мне было все равно. Меня не могли отвлечь даже нежно-розовые души, которые всегда радовали своей красотой.

Сосредоточившись, я наконец разглядела за темной душой тело — пожилого мужчину в заурядном деловом костюме с портфелем в руке. Для человека он не представлял собой никакой угрозы, но я-то видела его иначе.

Он сильно нагрешил.

Ноги понесли меня вперед, хотя мозг вопил, чтобы я остановилась, отвернулась или хотя бы позвонила Зейну. Его голос отрезвил бы меня. Не дал сделать то, о чем молила каждая клеточка тела, — то, что было почти естественным для меня.