Филис Каст - Богиня по зову сердца Страница 2

Отправляясь к памятнику, я надеялась, что он, как всегда, развеет мое дурное настроение, но сегодня ничего не вышло. Я продолжала кукситься. Правый висок кололо иголкой при каждом ударе сердца.

Резкий порыв ветра взъерошил мех моей накидки и приподнял волосы на затылке. Как-то зловеще у него это получилось. Я повернула голову, чтобы проверить, крепко ли держит кожаный шнурок густые пряди, и тут мой взгляд уловил какое-то движение. Что-то вязкое и темное проскользнуло мимо и пропало из поля зрения.

Позабыв о волосах, я выпрямилась, готовая отчитать любого, посмевшего посягнуть на мое уединение, и властно спросила:

— Кто там?

Молчание.

Я огляделась. По ночному небу плыли низкие облака. Свет шел только от пламени, ровно горящего передо мной. Ничего необычного я не заметила, разве что ночная тьма была под стать моему настроению. Мрак не был зловещим, ничего не шевелилось, не затаилось и не подкрадывалось.

«Какой стыд, Шаннон. Возьми себя в руки, девочка!»

Скорее всего, просто ветер зашелестел листвой ближайших деревьев плюс здоровая доза моего неизменно активного воображения. Да, вероятно, так. На самом деле все в порядке.

Тут я снова уловила краем глаза какое-то движение, быстро повернула голову, но разглядела лишь темноту в темноте. Словно чернила разлились по листу черной бумаги. Я опять поежилась, зато память всколыхнулась. О чем говорила Аланна вскоре после моего появления в Партолоне? Что-то насчет темных богов, имена которых лучше не поминать. Внутри все сжалось от страха.

«Да что со мной такое? С темными богами я никак не пересекалась и дел с ними не имела. Черт возьми, я даже ничего о них не знаю. Так с чего вдруг одна мысль об этих существах вызывает у меня страх? Что-то здесь определенно не так».

Уже какую неделю подряд чувство, слишком глубокое, чтобы считаться печалью, и слишком сильное, чтобы называться одиночеством, терзало мою душу. Я закрыла лицо руками и подавила стон.

Был бы ты жив, отец, мы бы обсудили с тобой все то, что сейчас со мной творится.

«На самом деле он вовсе не твой отец, — мелькнула в голове шальная мысль, — И это не твой мир. Самозванка. Захватчица. Мошенница».

Теперь это мой мир! — крикнула я и залилась слезами.

Мой вопль расколол ночную тишину и зловеще отразился эхом, словно похоронный звон. Я даже вздрогнула. Неожиданная реакция заставила меня громко рассмеяться над собственной глупостью.

Какого черта я здесь сижу и ору на саму себя, воображая чудище в ночной тьме? — Ирония помогла мне справиться с мрачным настроением.

Я вытирала глаза от слез и глубоко дышала, а сама наблюдала, как сквозь облака на небе неожиданно прорвалась почти полная луна и зависла над деревьями. Я улыбнулась от радости за то, что могу полюбоваться эфемерной красотой небесного тела.

Мне наплевать, что я родилась не в этом мире. Я полюбила его всей душой и хочу здесь остаться, — решительно заявила я.

Все так и было. Рианнон, настоящая Избранная и Возлюбленная древней кельтской богини лошадей Эпоны, вырвала меня из двадцать первого века, из Америки — городок Броукн-Эрроу, штат Оклахома, если вдаваться в детали, — где я, Шаннон Паркер, невероятно привлекательная и остроумная особа, довольствовалась безденежной жизнью учителя английского языка старших классов. С помощью заклинания Рианнон удалось поменяться со мной местами. Почти полгода тому назад я очнулась после ужасной автомобильной аварии — так я тогда решила — в Партолоне, параллельном мире, где мифология сплелась с волшебством. Мое смятение усугубил тот факт, что некоторые обитатели Партолоны оказались зеркальными двойниками моих знакомых из прежнего мира. Иными словами, лица, голоса и поступки были узнаваемы, но на самом деле я разговаривала с совершенно другими людьми. Отсюда и этот памятник Маккаллану — моему отцу, который таковым вовсе не являлся.

На секунду меня накрыло волной печали, но не потому, что мой любимый отец остался в прежнем мире, а потому, что его зеркальный двойник в этом мире, отец Рианнон, был зверски убит вскоре после моего прибытия в Парто- лону. Могущество богини Эпоны позволило мне быть свидетелем его смерти, чтобы я затем предупредила этот мир о грядущем зле. Умом я понимала, что человек, гибнущий у меня на глазах, лорд Маккаллан, вождь своего клана, на самом деле вовсе не мой отец, но сердце шептало совсем другое. Маккаллан был вожаком и воином. Мой отец тоже по-своему был вожаком — руководил в основном молодыми людьми. Свои бои он вел на футбольном поле. Я невольно чувствовала связь с погибшим храбрецом, который так сильно напоминал моего отца.

— Временами это чертовски сбивает с толку, — сказала я, поднялась и погладила на прощанье урну.

Тело Маккаллана было погребено в другом месте. Его прах вместе с останками других воинов покоился среди обугленных руин замка Маккаллан. Я посчитала необходимым воздвигнуть этот памятник, чтобы оказать ему уважение, которое когда-нибудь проявили бы люди к памяти Ричарда Паркера.

Я успела узнать о Рианнон много такого, что ужасало и смущало меня, но ее любовь к отцу являлась исключением. Сейчас я наслаждалась вместо нее статусом верховной жрицы Партолоны, Возлюбленной Эпоны и Воплощения Богини на земле. Видимо, она в то же самое время «наслаждалась» в Оклахоме ролью школьной учительницы с низкой зарплатой.

Эта мысль меня насмешила, пока я возвращалась по тропе к замку Эпоны.

— Ну да, — язвительно прошептала я, — Несколько месяцев тому назад, когда она попыталась вновь поменяться со мной местами, стало очевидным, насколько сильно ей понравилась смена статуса.

Воспоминание о той неудавшейся попытке настроило меня на серьезный лад. Пусть я и не родилась в этом мире, но успела его полюбить. Партолона стала моим домом, ее люди — моими людьми, а Эпона — моей Богиней.

Я закрыла глаза и вознесла ей краткую молитву: «Эпона, прошу тебя, помоги мне остаться».

Меня замутило, я с трудом сглотнула. Наверное, в этом все и дело. Видимо, Рианнон снова взялась за старое и пытается вернуть меня в Оклахому, чтобы самой перебраться сюда, в Партолону, а эта проклятая тошнота — предостережение Эпоны, мол, гляди в оба. Уф! Только я подумала о том, что могу потерять Партолону, а заодно и мужа, и людей, которых здесь полюбила, как снова подступила тошнота.

«Проклятье! Как я устала от этого!»

Я снова поежилась оттого, что холодный ветер коснулся щек и пробрался под накидку. А тут еще как назло мне везде стали мерещиться какие-то темные ускользающие пятна. Как видно, начались глюки.

«Отлично! Стоило мужу уехать на месяц, чтобы проверить, приходит ли в себя страна после битв, как я окончательно сбрендила».